Академик Александр Петрович Карпинский возражал против участия общественных организаций в выдвижении кандидатов в Академию наук и «… рекомендовал ограничить пребывание на административных постах «сроком по возрасту», но его предложения не были приняты.
Новый устав действовал, однако, около трёх лет и в мае 1930 г. был заменён новым, ещё более ориентировавшим академию на прикладные исследования и обслуживание требований социалистического строительства. Перед этим правительство увеличило число мест
действительных членов академии ещё на 15 в расчете столкнуть друг с другом старое поколение учёных с более молодым.
Ещё одно нововведение, жестко навязывавшееся академии Совнаркомом, лишало А.П. Карпинского душевного покоя и вызывало в нем чувство внутреннего протеста. В 1928 г. вся страна по указанию политбюро ВКП(б) составляла первый пятилетний план развития народного хозяйства.
Ни одно научное учреждение не могло уклониться от этого начинания. Требуя от исследовательских коллективов составления планов, государственные органы стремились не столько к устранению параллелизмов в исследовательской работе разных учреждений, сколько к установлению жёсткого административного контроля за всей научной деятельностью.
Учёные встретили планирование в штыки. Их сопротивление стимулировала неспособность адептов нововведения разъяснить, что это вовсе не предвидение этапов будущего открытия или исследовательского цикла, а всего лишь тематика намечаемых работ.
Академик И.П. Павлов наотрез отказался менять свой стиль работы и вводить что-либо новое в организацию работы своего института. Активно противился планированию академик В.И. Вернадский.
Возможно, такую же позицию хотел бы занять и президент академии, но положение академии было уязвимым, и уже был прецедент, когда рассматривался вопрос о её упразднении. Поэтому Карпинский не возражал.
В 1930 г. в Академии наук была создана специальная организационно-плановая комиссия во главе с академиком Н.Я. Марром. Были выработаны общие принципы планирования научной работы академии, в следующем году все академические институты составили свои тематические планы, а осенью 1932 г. Общее собрание утвердило и пятилетний план работы академии - последняя включалась в общесоюзный ритм производственной жизни. Планирование стало одним из важных инструментов огосударствления академии.
Здесь уместно сказать ещё об одной новой форме работы академии, навязанной государственным руководством. Начиная с 1931 г. Академия должна была ежегодно проводить тематические отчётные сессии в разных городах и регионах страны, а её члены - выступать с докладами перед рабочими коллективами. Для поездок формировались «бригады» (!) академиков.
Польза от таких чисто показных мероприятий для дела была минимальной, и этого не мог не понимать президент академии. Но к этому времени Карпинский остался в одиночестве. Его окружали новые люди, он чувствовал себя уставшим и сломленным и знал, что сопротивление бесполезно. Но ему приходилось теперь возглавлять эти выездные сессии. Первая из них прошла в июне в Москве с выездом 9 бригад академиков на предприятия города и области. Закрывая эту сессию, новый непременный секретарь академии В.П. Волгин отмечал, что «сессия подводит некоторый итог по реорганизации Академии наук и является как бы отчётом её перед пролетариатом. Основное её назначение то, что она поколебала ту стену, которая отделяла квалифицированных работников Академии от пролетарской общественности».
Вторая сессия прошла в Ленинграде. Тогда перед рабочими коллективами крупнейших заводов и фабрик города выступили 35 бригад академиков. Последующие сессии были проведены на Урале, в Кузбассе и в северных городах России. Последнюю снова возглавлял Карпинский, посетивший летом 1933 г. Вологду, Архангельск, Котлас и Сыктывкар».
Назаров В.И., Российская Академия наук (1917-1931), в Сб.: Наука и техника в первые десятилетия советской власти: социокультурное измерение (1917-1940) / Под ред.: Е.Б. Мезруковой, Л.В. Чеснова, М., «Аcademia», 2007 г., с. 45-47.
