Мозговой трест Франклина Рузвельта
Спичрайтер и юрисконсульт Франклина Рузвельта Сэмюэль Розенмен предложили ему создать аналитический центр из профессоров университетов.
«Как-то вечером он затеял необычный разговор с Рузвельтом: «Пришло время, - сказал Розенман, - собрать последние данные о бедах нашей экономики и выяснить, что делать. Если бы Вас выдвинули кандидатом завтра, а через десять дней Вам предстояло отправиться в предвыборное турне положение оказалось бы необычайно трудным. У Вас не было бы хорошо выработанной и продуманной положительной программы».
ФДР (Франклин Рузвельт - Прим. И.Л. Викентьева) не мог не согласиться, но кто может помочь советом?
Розенман решительно отверг промышленников, финансистов и политиков. «Все они, - убеждал он ФДР, - не смогли придумать ничего конструктивного, чтобы разобраться в нынешнем бедственном положении. Я думаю так почему бы нам не обратиться в университеты? Вы уже получили немало полезного от профессоров. Я думаю, что они не испугаются наметить новые пути только потому, что эти пути новы. Они не связаны рутинным образом мышления, а это, на мой взгляд, самое важное».
Итак, нужна наука в лице её конкретных носителей - учёных.
Рузвельт горячо ухватился за идею. Они договорились о том, что профессоров предупредят о строжайшем соблюдении секретности; гласность на этом этапе может только повредить. Кроме того, им предстояло работать безвозмездно, единственный побудительный мотив - быть свидетелем того, как любимые воздушные замки оденутся в гранит, если ФДР будет избран. Для истинного интеллектуала и не нужно иного вознаграждения. Что касается выбора университета, то ближе всего был Колумбийский университет, куда и обратился Розенман, уже знавший там многих профессоров.
Организационную сторону работы группы взяли на себя Розенман и партнёр ФДР по юридическим делам в 20-х годах О'Коннор.
Интеллектуальным руководителем стал профессор уголовного права и процесса Р. Моли, консервативный реалист по своим взглядам, не упускавший ни одного случая, чтобы посмеяться над сторонниками реформ - идеалистами. Моли никогда не был способен оценить реализм идеалистов. Он подобрал и остальных членов группы. По проблемам сельского хозяйства советы давал профессор Р. Тагвелл; экспертом по денежному обращению и кредиту выступал профессор А. Берли. Эти пять человек, хотя они постоянно привлекали и других специалистов, составили группу интеллектуальных наставников кандидата.
Сначала они шутливо именовали себя «тайным советом», затем за ними укрепилось название «мозгового треста», вошедшее в историю. […]
По нескольку раз в неделю в кабинете губернатора собирались члены «мозгового треста». Почти всегда засиживались до последнего поезда в Нью-Йорк, иногда за спорами пропускали поезд и оставались ночевать в Олбани. Процедура совещаний установилась как-то сама собой.
Тагвелл и Берли выдвигали всё новые и новые идеи. О'Коннор обрушивался на них с позиций здравого смысла. Розенман действовал в качестве адвоката дьявола, а Моли умело направлял дискуссию. Когда возникал какой-либо специальный вопрос, из Нью-Йорка привозили к обеду очередную жертву, и вот что происходило, по словам Р. Моли: «Беседа за столом была приятной, обычной и, как правило, бессодержательной.
Но стоило нам перейти в кабинет рядом со столовой, как пустой болтовне приходил конец. Рузвельт, Сэм или я задавали вопрос приглашённому, и он подвергался тщательной (идейной) стрижке.
Губернатор одновременно был учеником, прокурором и судьей. Он слушал гостя несколько минут с напряжённым вниманием, а затем прерывал его вопросом, острота которого характерно маскировалась поистине анекдотичным согласием с точкой зрения говорившего.
Конечно, спустя короткое время и мы все наседали на гостя. Однако точные вопросы Рузвельта были ударами вечернего метронома. Интервалы между ними все сокращались. Сами вопросы становились все более глубокими - верный показатель того, сколько он уже изучил на протяжении вечера.
К полуночи, когда приходило время бежать на нью-йоркский поезд, Сэм, Док (О'Коннор) и я были в изнеможении, гость (который в большинстве случаев не понимал, что его выжали, как лимон) обычно выглядел порядочно измотанным, а губернатор, презрев дальнейшие вопросы, энергично высказывался по существу обсуждённых проблем, резкими взмахами мундштука подчеркивал важнейшие положения».
Члены «мозгового треста» были удовлетворены работой с Рузвельтом. Он оказался очень способным учеником, схватывал новые идеи на лету. Одно это уже достаточно вознаграждало профессоров за их самоотверженный труд.
Им представлялось, что ФДР в целом разделяет высказанные ему мысли. Он быстро понял объяснения о разрыве между покупательной способностью масс и производительными способностями страны. Моли призывал положить конец «анархии концентрированной экономической власти, которая, подобно орудию, сорвавшемуся на фрегате во время бури, носится по палубе, сокрушая всё на пути». ФДР согласился и с этим, как и с тем, что нельзя и думать о разукрупнении концернов. Однако, признает Тагвелл, «ткань политики, которую он разрабатывал, создавалась в соответствии с замыслом мастера, о котором мы не имели ни малейшего представления». «Мозговой трест» давал строительные материалы, архитектором оставался Ф. Рузвельт».
Яковлев Н.Н., Неизвестный Рузвельт. Нужен новый курс!, М., «Эксмо»; «Алгоритм», 2012 г., с. 134 и 137-138.
