Математика
Математические открытия; а также математические идеи, используемые в других областях деятельности
Встреча Наставника-профессионалаВстреча Наставника-профессионала
X
Становление профессионального математика на примере Н.Н. Лузина
«Дедушка Лузина по отцу был крепостным в одном из поместий графа Строганова близ Томска, отец - торговцем, мать - буряткой и исповедовала буддизм. Начальное образование Лузин получил в частной школе Томска. В возрасте восьми лет он поступил в томскую гимназию, затем на один год в школу в Иркутске (куда отец прибыл по делам), позже снова оказался в Томске.
В начальные годы своего обучения Лузин не выказывал ни особого таланта, ни интереса к математике; он увлекался литературой и философией. Более того, он побаивался математики, которая учила его чему-то такому, что следовало механически запоминать, - системе методов (сложению, вычитанию, делению), набору стандартных теорем и уравнений. У Лузина была плохая память, и он видел в учителе математики скорее мучителя, чем помощника. По этой же причине он не слишком успевал по истории: плохо запоминал имена и даты.
Лузин учился всё хуже и хуже, пока наконец доведённый до отчаяния отец не нанял ему репетитора. К счастью, этот молодой, человек, студент Томского политехнического института, применил совершенно иной, чем другие учителя, подход. Математика была для него не предметом зубрёжки, а методом исследования, основанном на рассуждении и воображении. Новый взгляд на математику вдохновил юного Лузина, страх перед ней бесследно исчез. Через несколько лет он стал лучшим учеником математики в Томской гимназии.
Получив среднее образование, Лузин в 1901 году поступил на физико-математический факультет Московского университета. Переезд прошёл легко, поскольку отец ликвидировал свою торговлю в Томске и перебрался в Москву. Поначалу Лузин жил в новом семейном доме в Москве, затем отец увлёкся игрой на бирже, спустил все свои сбережения и дом пришлось продать. […]
Сначала Лузин собирался получить в университете математическое образование, позволявшее ему стать инженером, однако вскоре попал под влияние таких профессоров, как Бугаев и Егоров, которые познакомили его с удивительными событиями, происходившими в европейской (особенно в немецкой и французской) математике. Они представили математику как творческую деятельность по раскрытию тайн.
Снова, как и в Томске, талантливые преподаватели пробудили в Лузине интерес к математике. Лузин был буквально очарован. Вопросы об основах математики, теории чисел и теории множеств показались ему гораздо интереснее, чем решение практических инженерных задач, и он полностью отказался от былых инженерных амбиций. В последующие годы интерес к фундаментальным проблемам математики зашёл настолько далеко, что Лузин порой даже бравировал тем, что больше «не решает уравнений».
В Московском университете Лузин испытал влияние не только преподавателей, но и студентов, обсуждавших вместе с ним проблемы политики, философии и математики. Среди студентов-математиков были Павел Флоренский и Борис Бугаев (сын профессора Бугаева, в будущем известный поэт Андрей Белый). Им обоим, как и Лузину, была предначертана слава. Павел Флоренский проявлял глубочайший интерес к религии. В конечном счёте он станет священником и выдающимся эрудитом. На протяжении нескольких лет после окончания университета (Бугаев в 1903, Флоренский в 1904, Лузин в 1905) Флоренский оказывал сильнейшее влияние на Лузина, всё более обращая его от секулярности к религиозности. Изучение Белым математики наложило определённый отпечаток на его литературное творчество, равно как и его позднейшее знакомство с имяславием, которое по-своему повлияло на Егорова, Лузина, Флоренского и Белого. Егоров и Флоренский фактически стали имяславцами, Лузин и Белый испытали сильное влияние имяславия как философского подхода.
С 1905 по 1908 год Лузин пережил настолько тяжёлый духовный кризис, что несколько раз задумывался о самоубийстве. Одной из причин кризиса была неудавшаяся революция 1905 года - событие, отрезвившее многих радикально настроенных интеллигентов, которые вдохновенно говорили о своих надеждах на революцию и не принимали в расчёт насилие, которое за ней последует. 1905 год стал для них годом истины. Лузина потрясло не только кровопролитие, нo и бедность и страдания народа.
Во время революции 1905 года в некоторых районах Москвы шла настоящая резня, и Лузин стал свидетелем насилия, совершаемого как революционерами, так и защитниками царизма. Казаки верхом на лошадях орудовали нагайками и саблями и, нападая на демонстрантов, ранили и калечили десятки людей. Вооружённые рабочие строили баррикады и стреляли в казаков. Солдаты вступали в бой с революционерами, неоднократно используя против них артиллерию. Лузин в боях не участвовал, но ему пришлось быть их свидетелем. Впоследствии в Александровском саду, близ Кремля и Московского университета, он видел, как проститутки предлагают себя за копейки, обнажая, чтобы соблазнить клиентов, грудь. Юный Лузин, наивный и восприимчивый, испытал потрясение от всего того, что увидел.
Лузин был настолько разочарован и травмирован происходящим, что не мог продолжать занятия математикой - точнее говоря, утратил к ней интерес. Как можно изучать математику, спрашивал он себя, если весь мир сошёл с ума? Ранее он принимал науку, материализм и уход от религии как ответы на русские проблемы. Теперь сомневался в правильности этих ответов.
Его учитель Егоров был известен своей привязанностью к студентам, а Лузин был его блестящим учеником. Обеспокоенный душевным состоянием Лузина, Егоров посоветовал ему съездить в Париж и познакомиться там с такими математиками, как Анри Лебег, Эмиль Борель и Жак Адамар. Он надеялся, что в Париже Лузин восстановит душевное равновесие, а французские коллеги возродят его интерес к математике. Егоров сумел выхлопотать стипендию для поездки отчаявшегося студента за границу».
Лорен Грэхэм, Жан-Мишель Кантор, Имена бесконечности: правдивая история о религиозном мистицизме и математическом творчестве, СПб, «Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге», 2011 г., с. 78-81.
