«Ограниченность античной науки и философии состоит прежде всего в её созерцательном характере.
Созерцательность этого мышления коренится в общественных отношениях античного общества. Античный способ производства не мог содействовать развитию эксперимента, всегда находящегося в непосредственной зависимости от успехов техники. В обществе, где производительный труд лежал на плечах рабов, не было стимула для развития техники, а там, где техника не развивается, нет и возможностей для интенсивного развития эксперимента.
Древние греки были великолепными наблюдателями природы и выдвинули ряд гениальных естественно-научных гипотез. Однако их наблюдение не приводили к экспериментам, а их гипотезы оставались умозрительными.
Блестящим примером, подтверждающим справедливость сказанного, является возникновение в конце V и в начале IV вв. до н. э. ряда замечательных физических гипотез о строении вещества. Это - материалистические гипотезы Эмпедокла, Анаксагора и атомистов Левкиппа и Демокрита.
Развитие науки поставило вопрос о строении вещества. Но отсутствие эксперимента делало невозможной проверку догадок о строении вещества, возникавших у крупных мыслителей этого времени. Этим объясняется почти одновременное появление большого количества различных по своему содержанию гипотез. Вопрос был поставлен, но технических экспериментальных средств для его решения, для проверки возникающих догадок ещё не было.
Этот умозрительный характер естественно-научного мышления древних греков нашел свое отражение и в философии.
Даже величайший материалист античного мира Демокрит, так же как и его продолжатель и последователь Эпикур, являлись представителем материализма созерцательного, а не действенного.
Для Демокрита высшая задача знания заключалась в том, чтобы правильно постигнуть ускользающую от непосредственного восприятия и наблюдения материальную природу вещей. Даже Эпикур, который высшим разделом философии считает этику - учение о практическом поведении человека и который полагал, что этика может быть научно разработана только на основе физики, отказался от решения вопроса относительно механизма наблюдаемых в природе явлений, и это только потому, что кроме созерцания другого способа познания в его распоряжении не было: не было возможности проверить различные гипотезы. Этим объясняется знаменитое учение Эпикура о равносильности и равноценности в глазах философа всех возможных объяснений наблюдаемых в природе явлений. Можно объяснить, например, затмение Солнца тем, что тёмная Луна проходит между нами и Солнцем и закрывает от нас солнечный свет. Можно объяснить фазы Луны тем, что тёмная шаровидная Луна последовательно занимает ряд позиций по отношению к Земле, дающих эффект лунных фаз, а можно это объяснить нарастанием и убыванием самой Луны. И с точки зрения Эпикура, хотя истинна лишь какая-нибудь одна гипотеза, все они одинаково приемлемы, лишь бы в них не было никакой мистики, никаких допущений сверхъестественных сущностей, лишь бы эти объяснения не стояли в противоречии с основным, материалистическим мировоззрением.
С нашей современной точки зрения это совершенно неудовлетворительная позиция. Мы вовсе не считаем, что по каждому серьёзному вопросу науки одинаково допустимы всевозможные гипотезы, лишь бы они имели характер естественно-научных предположений. Мы считаем необходимым довести исследование каждого вопроса до единственно возможного, истинного решения.
А Эпикур признавал равносильными все гипотезы по данному вопросу. Не потому ли, что он был агностик? Ничуть не нет. Эпикур знал, что по каждому вопросу науки есть лишь один истинный ответ.
Но Эпикур – представитель материализма созерцательного, не располагающего экспериментальными средствами проверки различных гипотез; а если нет средств проверить их, то естественно, что, с точки зрения Эпикура, надо ограничиться признанием того, что единственным условием, которое мы можем предъявить к гипотезе - это отсутствие в ней противоречия по отношению к общим основам материалистического мировоззрения, отсутствие в ней мистических, религиозных, идеалистических элементов.
Если мы обратимся к Аристотелю - крупнейшему мыслителю, учёному, логику античного мира, то и здесь мы найдем то же самое. С одной стороны, Аристотель великолепно, материалистически доказывает развитие нашего знания из ощущений, из опыта, а в теории ощущения доказывает независимое от нашего сознания существование объекта или предмета ощущений. Это - материалистическая сторона, материалистическая суть теории познания, логики Аристотеля. А с другой стороны, тот же Аристотель доказывает, что высшие аксиомы нашего знания не могут быть выведены из опыта, из ощущений, что они имеют умозрительный характер.
Откуда эта непоследовательность, откуда эта идеалистическая струя, врывающаяся в материалистическое по своей основе учение Аристотеля о знании? Эта струя объясняется тем, что во времена Аристотеля не знали материальной практики как критерия истинности нашего знания и поэтому не могли объяснить, как возникают аксиомы.
Аксиомы казались такими истинами, которые просто усматриваются созерцательно - постигаются нашим умом, а не представляют собой, как это мы теперь знаем, результата того, что отложилось в нашем мышлении в результате многотысячелетнего опыта, материальной практики человека.
Созерцательность античного мышления и здесь кладёт предел достижениям логической, теоретико-познавательной мысли Аристотеля».
Асмус В.Ф., Лекции по истории логики, М., Издательство ЛКИ, 2007 г., с. 48-50.
