Геурематография - каталог открытий / первооткрывателей в Древней Греции
«Одной из первых вех на пути её становления было то направление греческой мысли, которое пыталось ответить на занимавший многих вопрос - кто что открыл? Я имею в виду раннюю геурематографическую традицию VI-V веков, трактовавшую самые разнообразные элементы культуры как открытия и проявлявшую интерес к их первооткрывателям.
В начале IV века она сформировала особый жанр, своеобразный «каталог открытий», который просуществовал до самого конца античности, а впоследствии послужил образцом для писателей арабского средневековья и европейского Возрождения.
В дальнейшем я буду называть геурематографией не только этот специальный жанр, но и более ранние поиски первооткрывателей, отразившиеся в других жанрах литературы, поскольку иного специального термина для них нет. […]
… эта традиция питалась интересом не к мифу, а к реальным создателям культурных новшеств - поэтам, музыкантам, изобретателям, мудрецам. Именно эти новшества, слава о которых стала распространяться по греческому миру начиная с VII века, способствовали тому, что с течением времени любой элемент культуры стал рассматриваться как чьё-то открытие.
Среди технических, сельскохозяйственных, культурных и других открытий, упоминавшихся в геурематографии, со второй половины VI века начинают фигурировать и научные.
Благодаря вниманию, которое греки уделяли вопросам приоритета, сыгравшим столь важную роль в становлении греческой науки в целом, была сохранена память и о некоторых важных открытиях, например о предсказании Фалесом солнечного затмения или об изобретении Анаксимандром гномона (солнечных часов).
Впрочем, историографию науки роднит с геурематографией не только то, что она использовала последнюю как источник сведений о научных открытиях. В истории точных наук Евдема традиционный вопрос «кто что открыл?» продолжал оставаться одним из центральных. Несколько упрощая, можно сказать, что перипатетическая история науки - это история научных открытий и их авторов.
Одной из характерных особенностей поиска первооткрывателей было то, что он напрочь исключал саму возможность двух независимых друг от друга открытий. Хотя геурематография могла приписывать одно и то же открытие разным людям или народам, подразумевалось, что из множества версий лишь одна является истинной. Астрономию открыли либо египтяне, либо вавилоняне, либо греки, появиться самостоятельно в разных культурах она не могла.
Этот наивный «диффузионизм» привёл к очевидной предрасположенности греческой историографии к тому, чтобы отдавать Востоку приоритет в изобретении различных наук, тем более что греки ясно осознавали молодость своей культуры по сравнению с египетской или вавилонской.
Усиленная иудейскими и христианскими авторами, выводившими греческую философию и науку из Пятикнижия, эта тенденция не только преобладала в ранний период европейской историографии науки, но и не раз становилась влиятельной в XIX-XX веках.
Между тем когда Геродот писал, что геометрия была открыта в Египте, а затем перенесена в Грецию, то основывался он не на каких-то исторических свидетельствах или самостоятельных изысканиях, а лишь на том, что египетская культура была древнее греческой и что в ней существовал некий вид геометрии (разумеется, не теоретической, а измерительной).
Идея о том, что нечто может быть дважды открыто двумя разными народами, была чужда и Геродоту, и последующей греческой традиции.
Возникновение и распространение культурных феноменов понималось в узких рамках формулы «обучение (подражание) - открытие»: новому можно либо научиться от другого, либо найти самому. Любая вещь, имевшая самое поверхностное сходство с другой, более ранней, могла быть объявлена заимствованием. Учитывая эту тенденцию, современная история греческой науки может использовать античные сведения о восточных заимствованиях лишь в тех случаях, когда они подтверждаются восточными же источниками или хотя бы не противоречат им. Более чем столетний опыт изучения восточных текстов показывает, что таких случаев было очень немного, по крайней мере в первые три-четыре века развития греческой науки.
Тем поучительней будет для нас проанализировать античные сообщения о восточном происхождении математики и астрономии.
Во второй половине V века от отдельных открытий интерес постепенно смешается к зарождению целых отраслей знаний и умений, а затем и к возникновению и развитию культуры в целом».
Жмудь Л.Я., Зарождение истории науки в античности, СПб, «Русский Христианский Гуманитарный институт», 2002 г., с. 22-25.
