Открытия в области языкознания, лингвистики и т.п.
Стратегия создания инноваций / изобретений за счёт использования отдельных приёмов / эвристик…
Интерпретация уже известных решенийИнтерпретация уже известных решений
X
«Каждый автор, хоть в какой-то мере ощущающий себя новатором и участником «литературной эволюции», пытается преобразовать унаследованные от традиции формы - поставить их на службу собственным смысловым интенциям, подчинить своему видению мира. Таким автором движет энергия трансформации.
Однако в истории литературы нередки случаи, когда писатель сознательно озабочен вовсе не тем, чтобы «применить старые формы в новой функции», а, напротив, тем, чтобы, сохранив исходную смысловую направленность этих форм, превратить их в объект рефлексии, изображения, репрезентации.
Репрезентация же, во-первых, предполагает акт удвоения - замещение отсутствующего репрезентируемого объекта его наличным репрезентирующим изображением, а во-вторых, такое замещение с необходимостью влечёт за собой возникновение зазора и напряжения между изображающим и изображаемым, то есть ту или иную степень искажения репрезентируемого объекта - отдельного приёма, текста, целых литературных «языков», «кодов» и «дискурсов». Автором, поставившим перед собой задачу репрезентации, движет уже не энергия трансформации, но энергия деформации.
Можно выделить несколько основных способов литературной деформации исходного материала:
1. Дословное копирование, «плагиат». Классический пример - Третья книга «Гаргантюа и Пантагрюэля», где Рабле просто переписывает целые куски из «Естественной истории» Плиния Старшего. Тем не менее сам факт появления новой сигнатуры, присвоение данного текста иным, нежели «первичный», автором, обладающим собственной ценностно-смысловой перспективой, а тем более включение этого текста в новый контекст меняет смысл «переписанного»: «плагиат» не воспроизводит буквально, но непременно смещает этот смысл.
2. Подражание, или создание «мимотекстов» (Жерар Женетт). При подражании объектом репрезентации является не отдельный текст (отдельному тексту «подражать» нельзя в принципе, его можно только скопировать), но чужая «манера», включающая в себя как предметно-смысловой (сюжет, персонажи и т. п.), так и стилевой уровни. «Мимотекст» - это «оригинальный», то есть заново сочинённый текст, но сочиненный по правилам достаточно устойчивого и хорошо известного аудитории литературного кода, - текст, «похожий» на образцы, принадлежащие к имитируемой группе текстов. Основанное на принципе интуитивного вживания и неотрефлектированной симуляции (подражание «принимает подражаемое всерьёз, делает его своим, непосредственно усвояет себе чужое слово»), подражание на самом деле (поскольку его предметом являются обобщенно воспринимаемые жанры, направления, школы, произведения и творчество отдельных авторов) предполагает активную аналитическую работу имитатора, который тем самым объективирует, а значит (иногда против собственной воли), так или иначе деформирует имитируемый объект.
3. Стилизация (пастиш). Как и подражание, стилизация стремится удержать характерные черты пастишируемого объекта, однако, во-первых, имитирует только его стилистику (а не тематику) и, главное, во-вторых, заставляет ощутить сам акт подражания, то есть зазор (маскируемый в «мимотекстах») между стилизующим и стилизуемым планами. «Стилизация стилизует чужой стиль в направлении его собственных заданий. Она только делает эти задания условными». Установка на условность как раз и позволяет назвать стилизацию «активным подражанием», хотя эта активность и отличается деликатностью: стилизация любит мягкий нажим, легкое заострение, ненавязчивое преувеличение (если, к примеру, для стилизуемого текста характерно употребление архаизмов, то стилизатор слегка повышает их число), которые и создают «некоторое отчуждение от собственного стиля автора, в результате чего воспроизводимый стиль сам становится объектом художественного изображения» и предметом эстетической «игры». Стилизация творит «образы» чужих стилей.
4. Предметом пародии могут быть любые стороны литературы - и план содержания, и план выражения; пародированию поддаются как отдельные тексты, так и их совокупности, как жанры, так и литературные школы и направления.
Пародия, которую Ю.Н. Тынянов называл «подчёркнутой» стилизацией, «существует постольку, поскольку сквозь произведение просвечивает второй план, пародируемый», причем так, что читатель чувствует отчетливую «невязку» этих планов - ощутимое напряжение между достаточно известным оригиналом и его пародийно-искаженной репрезентацией. Такое напряжение сближает пародию с карикатурой («Пародия - карикатура»), которую А. Бергсон называл «застывшей гримасой».
Разнообразные средства создания таких литературных «гримас» (механизация через повторение, контраст, смещение значений, перенесение приема в несвойственный ему контекст, рассогласованность синтаксиса и семантики и т.п. - вплоть до «несоответствия текстовой и субтекстовой информации») сводятся к двум классическим риторическим фигурам - гиперболе и антифразису».
Косиков Г.К., «Адская машина» Лотреамона / Собрание сочинений, Том 1: Французская литература, М., Центр книги Рудомино, 2011 г., с. 395-397.
