«Я уже имел случай взяться за доказательство того, что приобретённая связь душевной жизни содержит как бы правила, от которых зависит течение отдельных душевных процессов.
Поэтому эта связь составляет главный предмет психологического описания и анализа внутри каждого из трёх основных, связанных в душевную структуру, членов душевной жизни, именно интеллекта, жизни побуждения и чувств и волевых действий; эта приобретенная связь дана нам прежде всего в развитом человеке, именно в нас самих. Но ввиду того, что она попадает в сознание не как нечто целое, она прежде всего постижима для нас лишь опосредствованно в отдельных воспроизведенных частях или в своем действии на душевные процессы. Поэтому мы сравниваем её творения для того, чтобы постигнуть её полнее и глубже. На произведениях гениальных людей мы можем изучить энергическое действие определённых, форм умственной деятельности.
В языке, в мифах, в религиозных обычаях, нравах, праве и внешней организации выявляются такие результаты работы общего духа, в которых человеческое сознание, выражаясь языком Гегеля, объективировалось и таким образом может быть подвергнуто расчленению. Что такое человек, можно узнать не путём размышлений над самим собой и даже не посредством психологических экспериментов, а только лишь из истории. Но это расчленение произведений человеческого духа, стремящееся проникнуть в возникновение душевной связи, в её формы и её действия, связать с анализом исторических продуктов должно наблюдение и собирание всякой уловимой части исторических процессов, в которых образуется такого рода связь. Всё историческое изучение возникновения, форм и действий душевной связи в человеке и покоится именно на соединении обоих указанных методов. Уже в исторических изменениях, происходящих в результатах работы общего духа, раскрываются такие живые процессы; это происходит, например, в изменении звуков, в изменении значения слов, в изменении представлений, связываемых с именами божеств.
Также и в биографических документа: дневниках, письмах можно бывает почерпнуть такие сведения о внутренних процессах, которые освещают генезис определённых форм духовной жизни. Так, например, чтобы изучить природу воображения, мы сравниваем показания истинных поэтов о происходящих у них в душе процессах с поэтическими произведениями. Что за богатый источник для понимания загадочных процессов, из которых возникает религиозная связь, заключается в том, что нам известно о Франциске Асизском, святом Бернарде, и в особенности о Лютере!
Этот анализ возникновения форм и действия душевной связи по его главным составным частям начинается с тонко расчленённой связи восприятий, представлений и познаний в развитой душевной жизни полноценного человека.
Уже Спенсер отметил, что анализ развился больше всего в этой области оттого, что в ней легче всего отличить продукты от составных частей. Зигварт первый установил в прочной и длительной связи этой области основной предмет расчленения интеллекта, и наряду с прочими необычайными заслугами его новой обработки учения о методе должна быть признана и та, что он провёл подобное расчленение, в особенности применительно к числу, времени, пространству и движению.
На его взгляд, всякая подобного рода связь представляет собою познаваемое правило, господствующее над переходом действительного сознания от одного члена к другому. Если это правило установить аналитически, то можно не заботиться о субъективных привходящих явлениях отдельных действий, разнообразных чувствах и побуждениях; различия между отдельными индивидами отступают на задний план; схватываются объективные и непреходящие отношения, лежащие в основе человеческого интеллекта.
Здесь постоянный фон, по которому скользит и блуждает изменчивый свет минутного сознания. Здесь длительные правила, управляющие в конечном результате случайной игрой ассоциаций. Таким образом, здесь открывается широкое поле для достоверного аналитического познания душевной жизни человека.
Плодотворность такого анализа нашего интеллекта для наук о духе может лучше всего быть выяснена на примере педагогики. Всякий знает, какую революцию вызвал Песталоцци введением своей системы наглядного обучения.
То, что Песталоцци постиг интуицией гения, может быть разъяснено при помощи аналитической психологии. Она исходит из приобретённой, сложившейся связи душевной жизни и расчленяет её на отдельные связи, составляющие творческий фон всех сознательных процессов.
В игре отдельных душевных процессов она схватывает действие этих связей в виде основных правил, от которых всюду зависят единичные проявления этой игры.
И таким образом, она узнаёт смысл гениальной методики Песталоцци в том, что творческая, формирующая сила человека обусловливается правильным развитием таких связей. Это великое положение педагогики вытекает из более общего учения о природе приобретённой связи душевной жизни; природе её, состоящей в том, чтобы быть правилом и силою, управляющими отдельными процессами.
Песталоцци пришёл к этому положению не абстрактным путем - педагогика есть дело школы, - он на опыте постиг благотворное действие той регулярной и упорядоченной самодеятельности, которая развивает наиболее элементарные и однородные из этих связей.
Четыре из них он положил в основу: упорядочение чисел, пространственные отношения, основные музыкальные соотношения и закономерную связь в языке. Результат обнаружился двоякий. Отношения чисел, пространства и звуков образуют однородные системы, которые могут развиваться изнутри; язык не есть такая гомогенная система, и на нём его метод потерпел крушение.
Внутри же этих трёх однородных систем наглядность, в конце концов, неотделима от мышления - молчаливое мышление в противоположность дискурсивному, - именно поэтому столь безмерно плодотворное для трудящегося человека в противоположность образованной болтовне. Если принять во внимание, как постигается в мыслительном акте, неотделимом от обладания ощущениями, всякое пространственное расстояние, всякий звуковой интервал, всякая степень серого цвета, то должна исчезнуть ложная противоположность наглядного обучения и развития мышления, игравшая до нынешнего времени столь значительную роль, как в законах педагогики, так и в практических педагогических рассуждениях.
Основные длительные связи, в которых движется наш интеллект, могут быть разложены на элементарные составные части и процессы. Изменяясь по отношению друг к другу, содержания и соединения содержаний отделяются одно от другого. […]
… во всякой умственной связи имеется отношение различимых составных частей, допускающее аналитическое изображение, но никак не конструкцию такой связи. Объяснительная психология хочет конструировать такие великие длительные связи, как пространство, время, причинность, из некоторых ею изучаемых элементарных процессов ассоциации, слияния, аперцепции; описательная психология, наоборот, отделяет описание и анализ этих длительных связей от объясняющих гипотез.
Таким образом, она делает возможною общеобязательную связь психологического познания, в котором целое душевной жизни видно наглядно, ясно и точно».
Вильгельм Дильтей, Описательная психология, в Сб.: Человек: Мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии. XIX век / Отв. ред. И.Т. Фролов, М., «Республика», с. 342-345.
Замечу, что Вильгельм Дильтей обозначил (и не очень чётко) научно-методическую задачу, но НЕ дал её решений…
