Биографии, автобиографии и мемуары
Различные воспоминания о творчестве и творцах…
ПублицистикаПублицистические произведения о проблемах и вопросах творчества
X
Очерк о Дмитрии Сергеевиче Лихачёве Д.А. Гранина
«Дмитрий Сергеевич Лихачёв жил, работал в полную силу, работал ежедневно, много, несмотря на плохое здоровье. От Соловков он получил язву желудка, кровотечения.
Почему он сохранил себя полноценным до 90 лет? Сам он объяснял свою физическую стойкость «резистентностью». Из его школьных друзей никто не сохранился.
«Подавленность - этого состояния у меня не было. В нашей школе были революционные традиции, поощрялось составлять собственное мировоззрение. Перечить существующим теориям. Например, я сделал доклад против дарвинизма. Учителю понравилось, хотя он не был со мною согласен.
Я был карикатурист, рисовал на школьных учителей. Они смеялись вместе со всеми. Они поощряли смелость мысли, воспитывали духовную непослушность. Это всё помогло мне противостоять дурным влияниям в лагере. Когда меня проваливали в Академии наук, я не придавал этому значения, не обижался и духом не падал. Три раза проваливали!» Он рассказывал мне: «В тридцать седьмом году меня уволили из издательства с должности корректора. Всякое несчастье шло мне на пользу. Годы корректорской работы были хороши, приходилось много читать.
В войну не взяли, имел белый билет из-за язвы желудка.
Гонения персональные начались в семьдесят втором году, когда я выступил в защиту Екатерининского парка в Пушкине. И до этого дня злились, что я был против порубок в Петергофе, строительства там. Это шестьдесят пятый год. А тут, в семьдесят втором году, остервенели. Запретили упоминать меня в печати и на телевидении».
Скандал разразился, когда он выступил на телевидении против переименования Петергофа в Петродворец, Твери в Калинин. Тверь сыграла колоссальную роль в русской истории, как же можно отказываться! Сказал, что скандинавы, греки, французы, татары, евреи много значили для России.
В 1977 году его не пустили на съезд славистов.
Членкора дали в 1953 году. В 1958-м провалили в Академии, в 1969-м - отклонили. Ему удалось спасти в Новгороде Кремль от застройки высотными зданиями, спас земляной вал, затем в Питере - Невский проспект, портик Руска.
«Разрушение памятников всегда начинается с произвола, которому не нужна гласность». Он извлек древнерусскую литературу из изоляции, включив её в структуру европейской культуры. У него ко всему был свой подход: ученые-естественники критикуют астрологические предсказания за антинаучность. Лихачёв - за то, что они лишают человека свободы воли. Он не создал учения, но он создал образ защитника культуры.
Он рассказал мне, как, сидя в Академии наук на заседании, разговорился с писателем Леоновым о некоем Ковалёве, сотруднике Пушкинского дома, авторе книги о Леонове. «Он же бездарен, - сказал Лихачёв, - зачем Вы его поддерживаете?»
На что тот стал его защищать и всерьёз сказал: «Он у нас ведущий учёный по леоноведению». Они слушали доклад о соцреализме. Леонов сказал Лихачёву: «Почему меня не упоминают? Соцреализм - ведь это я».
Рассказывая, Лихачёв добавил: «Жаль, что он не сказал: «Людовик Четырнадцатый - это я» - и тогда всем стало бы ясно». […]
Проблема личности и власти - это проблема не только интеллигенции. Это проблема всех порядочных людей, из каких бы слоев общества они ни происходили. Порядочные люди нетерпимы не к власти как таковой, а к несправедливости, исходящей от власти.
Дмитрий Сергеевич вёл себя тихо, пока его мнение не имело для общества и для власти особого значения. Он работал, старался быть незаметным и беспокоился о собственной совести, о душе, желая максимально уклониться от любого, даже малейшего участия в контактах с властью, тем более - от участия в её неблаговидных делах. Спорить с властью, действовать публично на пользу общества Лихачёв начал практически сразу, как только получил достаточный общественный статус, как только почувствовал свой вес, понял, что с ним стали считаться.
Первыми замеченными в обществе его поступками стали его выступления о переименовании улиц и городов, в частности выступление на Ленинградском телевидении. Пермь была Молотов, Самара - Куйбышев, Екатеринбург - Свердловск, Луганск - Ворошиловград и т. п. Телевидением у нас тогда руководил Борис Максимович Фирсов, по-моему, весьма умный и порядочный человек. Выступление Дмитрия Сергеевича было вполне корректным по форме, но по сути - дерзким вызовом власти. Оказалось, что Лихачёва за него наказать было трудно, ибо - неудобно. Кара постигла Фирсова. Его уволили, и это было большой потерей для города. Таким образом, проблема «выступать - не выступать» против власти совершенно неожиданно приняла для Дмитрия Сергеевича другое измерение. Выступая в газете или на телевидении, он подвергал риску не только себя, но и тех людей, кто предоставлял ему возможность выражать свои взгляды, обращаясь к обществу, к массовой аудитории.
Второй жертвой власти в связи с Лихачёвскими выступлениями стал главный редактор «Ленинградской правды» Михаил Степанович Куртынин. Его уволили после статьи Лихачёва в защиту парков. Куртынин, таК же как и Фирсов, был хорошим редактором, и это событие также стало потерей для города. Понимал ли Лихачёв, что в результате его выступлений могут пострадать другие люди? Может быть, и понимал, скорее всего, не мог не понимать. Но не мог промолчать. Разумеется, в обоих случаях и Фирсов, и Куртынин и сами хорошо осознавали, что идут на риск, но, видимо, ими двигало то же, что Дмитрием Сергеевичем, - совесть, порядочность, любовь к родному городу, гражданское чувство.
Отмалчиваться или выступать, не считаясь с опасными последствиями, - это вопрос непростой не только для Лихачёва, это и для меня непростой вопрос. Такой выбор рано или поздно встает перед каждым из нас, и здесь каждый должен принимать свое личное решение.
Как бы то ни было, но Лихачёв начал выступать. Что, собственно, произошло для него в результате? Он вышел из убежища. К примеру, проблема Царскосельского парка формально не являлась проблемой Лихачёва как специалиста. Он вступал в конфликт с властью не как профессионал, специалист по древнерусской литературе, а как деятель культуры, общественный деятель, - во имя своих гражданских убеждений. Существенно, что на этом пути у него могли возникнуть не только неприятности личного свойства, но и помехи для научной деятельности. Так и случилось: он стал невыездным. Не выходил бы за рамки литературоведения - ездил бы за рубеж по различным конгрессам, встречам. Его деятельность - редкий пример в академической жизни. Чаще люди выбирают молчание в обмен на расширение профессиональных возможностей.
Но если считаться с такими вещами, то нужно закрывать всякую возможность выражения своих гражданских чувств и строить отношения с властью по принципу «чего изволите?» Это - вторая проблема, с которой пришлось столкнуться Дмитрию Сергеевичу, и он также решил её в пользу исполнения своего общественного долга».
Гранин Д.А., Рецепты Лихачёва / Причуды моей памяти, М., «ОЛМА Медиа Групп», 2011 г., с. 90-93 и 98-100
