«Парадоксы возникают, когда пытаются отделаться односложным ответом на сложный вопрос. Всё новое воспринимается как «бред» (парадокс), а потом как «очевидность» (разрешение парадокса).
Так, первоначальное неприятие неевклидовой геометрии объяснялось тем, что парадоксальные результаты не укладывались в одномерную логику, - блеск ума непостижим для автора плоских шуток (подобно тому как одноглазому не объяснить, что пара из чёрного и белого дает стереоэффект блеска).
Русский писатель Н.Г. Чернышевский (1828-1889) из сибирской ссылки писал сыну: «Перестань заниматься неевклидовой геометрией! Математики я не знаю, но знаю достаточно, чтобы утверждать, что это - ерунда». Признанный король математиков немец К. Гаусс (1777-1855) не опубликовал свои труды по неевклидовой геометрии, ибо, по собственному признанию, «боялся криков беотийцев» (синоним самых тупых в Древней Греции). Эта участь постигла русского математика Н.И. Лобачевского (1792-1856).
Анонимный рецензент издевался даже над названием книги: «Его Геометрия отлична от употребительной, которой мы все учились... и есть только воображаемая. Да, теперь все очень понятно. Чего не может представить воображение особливо живое и вместе уродливое? Почему не вообразить, например, чёрное белым, круглое четырёхугольным, сумму всех углов в прямолинейном треугольнике меньше двух прямых? Очень, очень можно, хотя для разума всё это и непонятно».
Блеск ума оказался непостижим для рецензента, и ответа Лобачевского редакция не напечатала.
Впрочем, до нас дошёл его сдержанный, полный достоинства ответ, опубликованный его родным университетом вместе с текстом мемуара «Воображаемая геометрия»: «Рецензент основал свой отзыв на том только, что моей Теории не понял и почитает её ошибочной...» Через 7 лет (в 1842 г.) Лобачевский был избран чл.-корр. Геттингенского учёного общества по представлению Гаусса».
Сидоренко Е.А., О парадоксах не слишком всерьёз, в Сб.: Мысль и искусство аргументации / Под ред. И.А. Герасимовой, М., «Прогресс-Традиция», 2003 г., с. 224-225.