Изучение универсальных закономерностей в кибернетике, системном анализе и синергетике по А.А. Крушанову
«Первым «звонком», извещающим о начале «мегаперемен» в науке, стало рождение кибернетики, в своё время здорово поразившей всех своими необычайно обширными возможностями.
Официальное рождение кибернетики как науки об универсальных закономерностях управления датируется вполне точно 1948 годом и связывается с выходом в свет книги Н. Винера «Кибернетика».
К этому моменту очень распространились комплексные виды деятельности, в условиях которых были вынуждены работать вместе специалисты самой разной профессиональной принадлежности, что было абсолютно новым делом. Трудности, которые им пришлось преодолевать, хорошо характеризует следующий комментарий «отца» новой науки: «...в настоящее время лишь немногие ученые могут назвать себя математиками, или физиками, или биологами, не прибавляя к этому дальнейшего ограничения. Ученый становится теперь топологом, или акустиком, или специалистом по жесткокрылым. Он набит жаргоном своей специальной дисциплины и знает всю литературу по ней и все её подразделы. Но всякий вопрос, сколько-нибудь выходящий за эти узкие пределы, такой ученый чаще всего будет рассматривать как нечто, относящееся к коллеге, который работает через три комнаты дальше по коридору. Более того, всякий интерес со своей стороны к подобному вопросу он будет считать совершенно непозволительным нарушением чужой тайны».
Норберт Винер, Кибернетика или управление и связь в животном и машине, М., «Советское радио», 1968 г., с. 44.
Появление кибернетики означало решительный разрыв с бытовавшей жёсткой традицией организации узкоспециализированной исследовательской работы. Произошедший перелом был, прежде всего, обусловлен потребностями производства, которое требовало всё более интенсивного внедрения уже не отдельных агрегатов и машин, но их сложных системных сочетаний. […] … важной особенностью кибернетики стала широкая приложимость кибернетических понятий, моделей и терминологии, которые оказались работающими при изучении первоначально технических и биологических объектов, а следом - и социальных систем. Иначе говоря, новая наука выступила в качестве необычного зодчего, наводящего мосты между островами специального знания.
Таким образом, кибернетика выросла из развития двух весьма разноплановых исходных идей. Кратко их можно представить следующим образом:
1. Идея выделения процессов управления и сопутствующих им сетей связи как нового специфического предмета науки.
2. Идея существования наддисциплинарных закономерностей, т.е. в данном случае убеждение в том, что возможно обнаружить принципиальное сходство между процессами управления, которые происходят в самых разных объектах вне зависимости от их физической природы, т.е. от того, к какому из природных миров они относятся. […]
Взрывной рост интереса к появлению кибернетики очень способствовал тому, что специалисты из разных областей знания стали всё чаще и охотнее обращать внимание на то, что делается коллегами с вроде бы иными профессиональными склонностями и интересами. В результате было замечено, что идея несводимости целого к свойствам частей, появившаяся в биологии, вызрела и в других областях познавательной деятельности, т.е. что имеется основа для разворачивания большой совместной работы разных исследователей. Именно на этой волне в 1954 году создается «Общество общей теории систем», а к концу 60-х - началу 70-х годов инициируется буквально бум системных исследований. В литературе этих лет можно было натолкнуться на очень эмоциональные заявления по поводу происходящих перемен вроде запомнившейся фразы: «Нам раскрыли глаза, и мы вдруг увидели, что мир состоит из систем!». Как и в случае с кибернетикой, основу системных исследований составили две исходные теоретические установки:
1. Идея системности, которая подчёркивает, что совокупность тесно взаимосвязанных объектов обладает дополнительными свойствами, не наблюдаемыми у той же совокупности механически перемешанных объектов. Иначе говоря, такие дополнительные особенности не являются просто суммой свойств отдельных объектов. Как было отмечено в этой связи, Людвигом фон Бенталанфи: «аристотелевское положение «целое - больше суммы его частей» до сих пор остается выражением основной системной проблемы». Лаконично эту мысль системщики поясняли очень просто: для систем справедливо соотношение 2 + 2 = 5. Обычная же арифметика годится только для механических агрегатов.
2. Идея широкой распространённости системных закономерностей - фиксация того, что одни и те же системные свойства и структуры могут быть присущи объектам самой разной физической природы. Убеждение, что в неорганических, органических и социальных системах вполне возможно открытие сходных типов взаимосвязей, изменяемости системных свойств и т.п.: «...выявляется, что имеются общие для «систем» аспекты, соответствия и изоморфизмы. Последнее - сфера общей теории систем. На практике подобные параллелизмы и изоморфизмы обнаруживаются - иногда совершенно неожиданно - в системах, абсолютно различных во многих других отношениях» (Людвиг фон Бенталанфи).
Итак, вслед за появлением кибернетики развернулись мощные системные исследования, ориентированные на изучение системных свойств, встречаемых у объектов различной физической природы. В своё время эта поисковая работа велась широким фронтом, параллельно работающими авторитетными центрами и исследователями, так что, говоря об одном и том же, стали использовать разные термины: «системные исследования», «общая теория систем» (ОТС), «системология».
Развитие системных исследований привело к появлению мощного массива соответствующего знания о свойствах систем и их разновидностях, к выработке разнообразного понятийно-терминологического аппарата. Многое из него вошло в ядро основных конструктов современной познавательной деятельности и стало совершенно естественным, т.е. не замечаемым. То же произошло и с системными исследованиями в целом. Они уже пережили свой «звёздный час», вызвав в свое время необыкновенный ажиотаж и приобретя огромную популярность. Однако к настоящему времени, сделав много полезного и подрастратив исходный эвристический заряд, они уже отошли «в тень», уступив место очередному масштабному фавориту - синергетике.
Спрос на лучшее понимание процессов самоорганизации (а именно этим интересна синергетика) стал отчётливо проявляться в научном сообществе ещё в 60-е годы XX века в виде разрозненных специализированных попыток изучения нового типа явлений. Стремление к широкой интеграции усилий исследователей, породившее собственно синергетику в её классическом, исходном понимании, возникло в 80-е годы. Параллельно росло её общественное признание. В целом за последнее десятилетие синергетика пережила мощный «карьерный рост», так что многими стала рассматриваться как едва ли не самая модная и многообещающая дисциплина. И это явно нельзя считать случайным.
Симптоматично, что сразу у нескольких исследователей-естественников практически независимо друг от друга появились важные работы, в которых рассматривался, по сути дела, один и тот же вопрос о том, как в однородной по составу массе вдруг появляются чёткие и характерные структуры:
1. На примере химических реакций этот процесс был исследован бельгийцем И. Пригожиным, разработавшим специальную «неравновесную термодинамику». Исследование оказалось настолько новаторским, что автор получил за него Нобелевскую премию.
2. Подобного же рода превращения, но при формировании высокоупорядоченного луча лазера, обобщил немецкий физик Г. Хакен. Именно с его легкой руки в научном сообществе стал циркулировать приглянувшийся термин «синергетика».
3. Процесс порождения сложных молекул в однородной первичной смеси реконструировал немецкий исследователь проблем молекулярной биологии М. Эйген (также нобелевский лауреат), разработавший модель того, как могла бы проходить эволюция молекулярных структур, обеспечившая в свое время появление жизни на Земле.
4. Сходными вопросами оказался озадачен французский математик Р. Том, который, основываясь на идеях Уитни, Пуанкаре и других предшественников, построил математическую «теорию катастроф» и применил её для исследования проблем морфогенеза.
Новые представления оказались очень удачно резонирующими с социальными вызовами времени, поскольку для исторического периода быстрого распространения синергетики характерно усиление общественной нестабильности, хаотизация жизни и деятельности. Столь характерный социальный фон неизбежно обострил массовый интерес ко всему, что могло бы объяснить суть подобных ситуаций и указать пути к их преодолению. На этой волне интереса и получилось так, что все вдруг стали «синергетиками».
Крушанов А.А., Современный образ мира: признаки скрытой виртуализации, в Сб.: Виртуалистика: экзистенциальные и эпистемологические аспекты / Отв. ред. И.А. Акчурин, М., «Прогресс-Традиция», 2004 г., с. 111-117.
