Различная самоиндентификация народов на пороге «осевого времени»

«Как жизнь эллина раздваивается между двумя общностями, так и жизнь древнего еврея.

Только для грека это противоречие между «родиной» и «отчизной», между законами рода (миром матери) и законами городской общины (правом земельной собственности - владения землей, участия в общинном землепользовании). Законы городской общины выражают интересы собственника (отца) и предполагают агрессию - овладение, освоение, захват внешнего в свою собственность, т. е. мужскую деятельность. В отличие от них, принадлежность к роду является естественной, природной. Она подобна тому, как ребёнок до взросления находится в мире матери, пока инициация не вырвет его оттуда.

Если для грека противоречие своего и родного выражается в столкновении права собственника и законов принадлежности к родной земле, то для еврея оно запечатлено в пространственном отделении родной и собственной земли.

Обетованная земля является своей, но не родной. Ведь еврей из родной земли ушёл, чтобы приобрести другую землю, но приобрести не вместе с другими, природными для той земли богами, а силою своего Бога. Важно, что Он осознаётся в качестве Бога всей земли, для которого нет родной (соприродной Ему, или породившей Его как Гея Зевса) земли, она вся своя. Поскольку для Него всё своё, постольку какую-то часть Он может избрать, сделать «особенно своей» (избранный народ, избранная земля и т. д.). Следовательно, противоречие своего и родного стало предметом преодоления для евреев так же, как у эллинов.

Но в отличие от греков - это преодоление действенное. Правда, действия, предписываемые религиозным законом, носят особый характер: они имеют целью противопоставить евреев обычным земледельческим и скотоводческим общинам того времени и тем самым выражают отрицание принципов деятельности, которые идентифицируют человека с вещественным началом - родом, землей и т. д.

Чтобы в этом убедиться, достаточно посмотреть на 10 заповедей Моисея; да и другие заповеди Торы говорят: не ешь, не делай. Даже и положительные заповеди, говорящие «делай», как бы подразумевают: «не так, как другие народы, на земле которых ты живешь, а как Я, Господь, тебе повелел».

В сознании эллина внутренний конфликт, расшатывающий общность, преодолевается через выведение его из плана действия в план созерцания и обсуждения, бесконечной судебной тяжбы, а затем и рассуждения с доводами, контрдоводами и всегда неокончательным синтезом. Это выход в понимание как недействие (amechania трагических героев). Для греков в трагедии коллизия своего и родного объективизируется, становясь истоком сознания своей общности, тяжбы о собственном бытии.

Для еврея объективизация запрещена, ему вменено в обязанность пережить её не перед взором ума, а своим нутром и сердцем. Время пророков - тоже время осознания, осознания особой природы общности избранного народа: без внутренней обращённости к Богу всякий ритуал недейственен. Он не сохраняет связь общины со своей землей именно потому, что своя земля не является родной, т. е. обеспечивающей связь с местными богами уже по факту рождения на ней. Это - земля обетованная, т. е. обещанная, она принадлежит народу лишь через союз с Богом. Но внутренняя обращённость к Богу подразумевает не столько некое состояние сознания, сколько чистоту совести: уклоняться от зла - грабежа и убийства, делать добро - помогать нуждающимся, быть справедливым даже к чужакам. Характерны образы ветхозаветных праведников - Авраама, Лота. Они гостеприимны: любой человек - свой для них, ибо у всей земли один Бог, создавший по своему образу человека».

Шеманов А.Ю., Самоиндентификация на пороге «осевых времён», в Сб.: От философии жизни к философии культуры / Под ред. В.П. Визгина, СПб, «Алетейя», 2001 г., с. 140-141.