«Революционная сущность яхвизма состояла в предложенной им концепции социальной религии (social religion) как противоположности повсеместно распространённым в ту пору религиям природы (natural religions), космотеистическим учениям, обожествлявшим силы природы и материализующим эти силы в различных фигурах и образах.
Яхвизм провозглашал веру в абстрактную духовную силу, управляющую природными процессами и деятельностью людей, в силу, которая возвышается над всеми смертными правителями и стоит на страже законных интересов простого народа, охраняя основы справедливости и мира в человеческом обществе.
Не приходится удивляться, что яхвизм как религия в своей первоначальной форме зародился в пустыне, где природа не слишком щедра к человеку: именно здесь с большей вероятностью могло сформироваться представление об абстрактном божестве, символизирующем господство над человеком и природой, о божестве как источнике мирового закона и социальной взаимозависимости людей.
Эта сущность Яхве выражалась и раскрывалась не наглядно в картинах или статуях, не на алтарях на поросших травой холмах, - а в глубокой тишине пустыни. Пламенеющая накидка на одном из первых изображений Яхве (вспомним видение горящего куста и пылающей горы Синай) позднее претерпела ряд изменений. Яхвистско-монотеистическая концепция была усовершенствована в общественном отношении и постепенно очищена от чувственной образности пантеизма.
Не культ, требовавший жертвоприношений, не огонь на алтаре иерусалимского Храма и даже не предписанные ритуалом молитвы верующего теперь свидетельствуют о наличии настоящей религии, но чистое сердце, доброе дело, достойная жизнь (индивида и общества), социальный строй, в котором нет ни угнетателей, ни их жертв, ни голодных и нуждающихся, - общество, в котором равенство и человеческое взаимопонимание бесконечны, «как воды, наполняющие море».
Неслучаен и тот факт, что яхвистское монотеистическое учение, так же как и борьба за принятие его в качестве основы построения человеческого общества возникли в культурной жизни малого народа, землю которого окружали великие державы древности, малого народа, который на собственном трагическом опыте прочувствовал весь ужас и всю отсталость политики силы. Древние империи - Ассирийская, Вавилонская, Египетская, а позднее Персидская, Греческая и Римская возникали, завоевывали, правили и в битвах за господство терпели крах и рассыпались на части.
Как символ своей земной борьбы правители этих держав возводили пантеоны, где изображали своих богов сверхъестественными гигантами, побеждавшими соперников в кровавых битвах и делившими между собой власть над миром так же, как их человеческие подобия делили власть над странами на земле.
В противовес подобному реакционному взгляду на религию как культ тирании и грубой силы у передовых народных мыслителей и духовных лидеров Древнего Израиля - страны, которая не могла строить свою жизнь на основе насилия, - возникла и шаг за шагом развивалась новая идея.
Это была идея одного Бога, единого для слабых и сильных, для ближних и дальних стран, всемирного Бога, сотворившего землю для всех детей человеческих и управлявшего миром не как кровавый деспот, а как отец, справедливо и милосердно.
Надо признать, что изначально Яхве виделся пророкам исключительно как национальный Бог израильского народа. До поры до времени Он был снисходителен к существованию космотеистических религий в других странах. Он, если можно так выразиться, признает их временное независимое владычество на других территориях и над другими народами. Однако очень скоро идея пророков выходит на новый, более высокий уровень.
Социальная религия яхвизма теперь осознаётся как универсальная, мировая религия, а все космотеистические течения, что бы они собой ни представляли и где бы ни существовали, признаются ложными и отвергаются. Искусно и последовательно развивается идея о том, что человек способен осознать Бога, но не может сотворить себе Его или Его материальное воплощение. […]
Нелегко было и внедрить в сознание сельских жителей представление о высшей абсолютной мировой силе, управляющей природными процессами и человеческим обществом, воздающей праведникам и поддерживающей добродетельных; о том, что благодать Божью невозможно купить, как милости земных правителей; что Божья милость снисходит как награда за праведное и достойное поведение человека. Выступая как орудие Бога и справедливости, пророк становился выразителем мощи человеческого сознания и глубокой убежденности, возникшей в нем как результат религиозного вдохновения.
Данный религиозно-психологический аспект придавал огромную силу социальным высказываниям пророков - силу, которую не могли уменьшить или уничтожить ни безразличие невежественных масс, ни террор деспотичных правителей. Для пророков Бог оставался вечно неизменным, источником социальной истины и справедливости, силой, карающей тиранов и угнетателей, служение которой великая честь. Таково было веление времени. Хотя посланнику Божьему не избежать боли и мук, оскорблений и гонений - принесение им в жертву собственного благосостояния и даже жизни ради народа, ради торжества правды и справедливости в обществе вполне оправданно».
Шмуэль Айзенштадт, Пророки. Их эпоха и социальное учение, М., «Параллели», 2004 г., с. 36-39.
