Обзор систем этики по В.А. Канке
«Многие учёные, будучи поверхностно знакомы с метанаукой, игнорируют этику. В итоге они оказываются подверженными антиметанаучному синдрому. Он закрывает им дорогу к этике. Многие философы недооценивают институт науки. На этот раз приходится говорить об антинаучном синдроме. При его наличии невозможно подняться на уровень метанауки. Подлинная этика оказывается для этих философов недостижимой в принципе. В итоге они остаются в рамках субстанциальной этики. От её имени не одно поколение философов либо остаётся полностью индифферентным к институту науки, либо даже проявляет к нему нескрываемую враждебность. Субстанциальная этика с её интересом к так называемым универсальным этическим категориям «совесть», «долг», «вина» безнадёжно устарела. Актуальнейшая задача состоит в переводе этики на мета-научный уровень.
Метанаучная концепция этики была развита в двух моих книгах. Разумеется, мне хотелось найти авторитетных союзников. К моему огромному удивлению, я таких союзников не обнаружил по настоящий день. Судя по этому обстоятельству, этика отчуждена от науки фатально.
Проиллюстрирую это обстоятельство конкретными примерами.
Аристотель. Основатель этики провозгласил принцип середины. Нравственные устои подобно вершине горы должны господствовать над расположенными в её подножии страстями по избытку и недостатку. По сути, Аристотель перевёл в этику известное положение древних греков «ничего слишком». Можно ли считать это положение научным? Вряд ли. Современный учёный может очень многое сообщить об экстремальных принципах, что и каким образом минимизируется или максимизируется. На фоне этих выводов принцип середины выглядит недостаточно презентабельным.
Иисус Христос. Возлюби Бога и ближнего своего, не убивай, не воруй, не укради, не прелюбодействуй, не богохульствуй. Сказано внушительно. Но при ближайшем рассмотрении это впечатление рассеивается. Плохой врач, педагог, инженер при недостаточной квалификации убивает людей в переносном смысле, не излечивая, плохо обучая, допуская технические аварии. Религиозные требования без науки оказываются не более чем декларациями.
Иммануил Кант. Он считается революционером в этике. Но что он сказал такого решающего? Поступай так, как должен поступать каждый. Именно в этом требовании состоит категорический императив. Но как именно поступать? В поиске ответа на этот вопрос Кант обращается к уже упомянутым максимам, в частности, к требованию не лгать. Как видим, и Кант проскочил мимо науки.
В XIX в. расцвел классический утилитаризм (И. Бентам, Дж. С. Милль) с его требованиями максимального счастья для максимального числа людей. Что такое счастье? Польза. Что такое польза? Отсутствие страданий и боли. Что такое страдание? Утилитаристы замолкают. На фоне современной теории полезности, становлению которой мы во многом обязаны утилитаристам, их рассуждения о полезности выглядят несколько наивно.
Джон Мур. В начале века он выступил от имени метанаучной этики. В действительности же у него не было метанаучной этики. Под метанаучностью он понимал всего лишь анализ этического термина «добро». Его главный вывод гласил, что добро неопределимо. Очередным классиком сказано очень мало, почти ничего. Если бы Мур обратился к проблемам аксиологических наук, то термин «добро» расцвел бы у него многочисленными красками.
Людвиг Витгенштейн. В своём «Логико-философском трактате» (1921) он заявил, что этика невозможна, ибо она в отличие от естествознания не имеет дела с фактами. Это утверждение он сделал, не обратившись к анализу устройства аксиологических наук, например, истории, в которой проблеме факта уделяется первостепенное значение.
Мартин Хайдеггер. Создает специальное философское учение, фундаментальную онтологию (1927). В ней он не находит места для этики. Наука же резко критикуется, причём, разумеется, без вхождения в её существо.
Ричард Хэар. В 1952 г., т.е. спустя более 30 лет после предания этики анафеме Витгенштейном, он доказывает состоятельность этических предположений, выступающих универсальными прескрипциями. Последующие 50 лет он много пишет о своей теории универсального прескриптивизма, но при этом до подлинных наук ему также нет дела. Лишь под конец своей жизни он предпринимает попытку, не приведшую к существенным результатам, заняться политической этикой.
Ханс Ионас. В 1979 г. выходит его знаменитая книга, посвященная принципу ответственности. Аргументы в основном построены в чисто феноменологическом и герменевтическом ключе. Метанаучная позиция полностью отсутствует.
Джон Роулз. В 1971 г. он предлагает оригинальную концепцию справедливости, в которой используются кантианские и утилитаристские мотивы. Ему удалось удивить научное сообщество. Оказывается, этика в той или иной степени сохраняет значимость для общественных наук, рано сдавать её в архив. Роулз старается держаться вблизи общественных наук, в частности политологии и экономики. Тем не менее и он предписывает им этические каноны.
Карл-Отто Апель, Юрген Хабермас. Эти два автора, выступая от имени теории коммуникативного разума и действия, создают так называемую дискурсивную этику. К науке они относятся благосклонно, но не настолько, чтобы развить этику на её основе. Оба руководствуются идеей Канта, что философия должна создать возможности для науки. Их дискурсивная этика предшествует науке, характеризуя её возможности. От науки они находятся ещё дальше, чем Роулз.
Хилари Патнэм. Выступает за этику без онтологии. Анализ произведений Патнэма показывает, что именно он одобряет. Это, во-первых, когнитивизм (акцент на проблему истины), во-вторых, учёт многообразия жизни, в-третьих, плюрализм идей, в-четвёртых, историчность познания, в-пятых, учёт феномена веры. Патнэм выступает в защиту прагматического плюрализма, представленного обилием языковых игр. Выход за их пределы непременно приводит к постулированию существования неких таинственных и сверхчувственных сущностей, природа которых считается изначальной, никак не зависящей от языковых игр. Налицо метафизика, частью которой является онтология как учение о существовании изначально сущих. И метафизика в целом, и онтология Патнэмом отвергаются. К сожалению, я вынужден констатировать, что сам Патнэм попал в метафизическую ловушку. Он избежал бы её, если бы определил этику как проблематизацию содержания прагматических наук. В таком случае в его распоряжении оказались бы ценностные ориентиры этих наук, по поводу которых он мог бы рассуждать как философ. Дистанцируясь от базовых наук, Патнэм вопреки своему желанию оказывается в метафизическом поле, от которого его не могут спасти никакие ссылки на языковые игры как лучшее лекарство от философского догматизма. Отход от науки приводит Патнэма в конечном счёте к восхвалению здравого смысла и религии».
Канке В.А., Скандал вокруг этики, в Сб.: Нравственность для XXI века / Под ред. Ю.А. Антоняна, М., «Аспект Пресс», 2008 г., с. 21-23.