Искусство- и литературоведение
Искусствоведение и литературоведение
Гипотезы о ненормальности ТЛГипотезы о ненормальности творческих личностей
X
Патологические люди и искусство по оценке А.В. Луначарского
«Патологические явления в литературе - это вовсе не то же, что, например, патология в инженерном искусстве.
Может случиться, что инженер душевно болен. Но, по всей вероятности, если безумие его достигнет известной границы, он будет лишён возможности строить машины или дома на том простом основании, что это весьма объективное ремесло, которое требует большого здравомыслия.
А вот с ума сошедший писатель может пользоваться весьма большим успехом, не только вопреки, но благодаря своему сумасшествию, - конечно, при известных условиях.
В других областях искусства - скажем, в живописи - также очень много явлений патологического творчества, числящихся положительными.
В сущности говоря, в глубокой древности художник или поэт был непременно патологическим типом. Или, вернее - только патологические типы объявлялись поэтами. Следы этого факта остались в разных языках и в разных культурах. Достаточно назвать два из них.
Произведения семитских народов, вначале жившие в устных преданиях, а позднее сосредоточенные в древнейшей книге, дошедшей до нас, в Библии, говорят о том, что поэт - пророк, «богом одержимый». Ещё и сейчас в украинском языке сохранилось такое выражение для человека, сошедшего с ума: «сбоженил», то есть попал под влияние божества (это также замечательный пример того, как у некоторых народов живая речь доносит из большой глубины веков то или другое традиционное представление). Всякий юродивый, всякого рода маньяк, - одним словом, человек, болеющий тем или иным видом психического расстройства, который говорил нечто непонятное - потому ли, что оно было ниже обыкновенной человеческой речи, или потому, что оно было выше среднего понимания, - уже считался явлением выдающимся, представляющим собою какое-то соединение с высшим миром. Просто блаженные и юродивые играли всюду довольно большую роль, несмотря на то, что представляли собой именно пониженные человеческие типы. Но они постепенно отсеивались, забывались; зато повышенные человеческие типы, вдохновенные, - замечу, что вдохновение имеет очень много общего с эпилепсией в ослабленной форме, а иногда и с прямой эпилепсией, которая считалась в древности «священной болезнью», - считались пророками, играли громадную роль не только в литературе, но и в социальном движении. Роль одержимых богом пророков (раби) и снов пророческих достаточно известна. Но мы можем взять такие примеры из совершенно иного культурного слоя: пифические или родственные им гадания, ритмические изречения орфических поэтов или всякие предсказания жрецов и жриц были одной из главных заметных культурных сил в античной Греции; в римской древнейшей литературе поэт прямо называется «ватес», то есть пророк, глашатай, - глашатай какой-то другой, нечеловеческой силы, и т.д.
Одним словом, мы повсюду имеем следы того, что первоначально литератор был патологическим типом. Первоначально для того чтобы сделаться литератором (по крайней мере, лириком, поэтом), необходима была примесь несомненнейших болезней, которые не всегда сопровождаются повышением психической деятельности. И до сих пор это иногда так. Прежде всего, если мы задумаемся над теми чертами психики, психической конституции, которые чаще всего сопровождают художественные таланты, - так же как, скажем, определённые породы окружают те или другие драгоценные камни в металлы, - мы увидим, что чрезвычайно трудно представить себе художника, который вовсе не имел бы повышенной впечатлительности. Трудно представить себе, что человек будет считаться художником, то есть выделится именно в этом отношении из толпы своих зрителей, слушателей, публики, из толпы заурядных людей, если он не будет обладать повышенной чувствительностью. Самый факт художественного таланта свидетельствует о тонкости нервов и о большой доступности их различного рода воздействиям среды, в значительной мере и шокам с её стороны, потому что к среде (взятой и в социальном аспекте, и в стихийном аспекте) мы далеко не вполне приспособлены.
Само собой разумеется также, что художник должен быть не только впечатлительным, но и повышенно экспансивным: иначе он будет много переживать, но у него не будет потребности переживаемым заразить других. Это - натура экспансивная, общительная, которая от боли кричит, выражает радость остро и ярко; значит - натура неуравновешенная, в которую впечатления западают очень сильно и глубоко, вызывают большую внутреннюю реакцию и стремятся сейчас же с общественно значимой силой (потому что иначе это не будет художник как общественная фигура, никто не будет знать, что это художник) выразиться вовне - в том, что называется художественным произведением и что первоначально могло быть пляской, изречением, полубезумной песней, а позднее сделалось, допустим, романом во многих томах.
Все эти черты, которые присущи художнику почти неизбежно, свидетельствуют уже о некоторой неуравновешенности. Но кроме того - пусть не обидятся на меня присутствующие здесь товарищи, избравшие эту специальность, - выбрать художественную специальность вполне нормальный человек не может. Это нисколько не смешно. И вот почему. Все отцы, все «благородные отцы» во всех биографиях, действительных или сочинённых самими художниками, обыкновенно с ужасом относятся к детям, которые хотят сделаться поэтами или живописцами, и уговаривают их всячески: «Займись ты делом!» Действительно, лишь в редких случаях искусство не только кормило своего носителя, но и обогащало его.
В большинстве случаев художник осуждён на так называемое «богемное», то есть цыганское, существование. А богема потому и называется богемой, что она отвержена от реального общества, она живёт, так сказать, в его порах. Как цыгане живут «в изодранных шатрах», кочуют между отдельными человеческими городами и селами, так и артистическая богема представляет собою что-то кочевое, чуждое, хотя вместе с тем живописное. Тот или иной Алеко заходит к ним, чтобы поухаживать за той или иной Земфирой, но всё-таки эта прослойка, при всей пёстрой привлекательности своей, социально чужда остальным слоям общества. Конечно, встречаются целые семьи, где сыновья и внуки идут по стопам своих предков-художников. Но эти случаи сравнительно редки.