Критика беспредметного искусства Б.М. Неменским
Тягостная проблема - порождение произведений беспредметного искусства.
«Они, сделавшись рыночными, часто стали напоминать опытную проститутку: «Я, я, я лучше всех сумею удовлетворить вас». Но это особая и нелегкая проблема.
Сегодня же дополнить сказанное имеет смысл только иллюстрациями (зрительными и словесными) явлений постмодерна не «низа», не массовой культуры типа Флинта или «Плейбоя», а высоколобого «верха». Я приведу несколько цитат из книги Е.А. Бобринской «Концептуализм» (М., 1994) (концептуализм - явление постмодерна). Вот о глубинах мысли - хотя бы на примере выставки одного из самых известных художников постмодерна Ильи Кабакова: «С 12 по 28 февраля 1982 г. в ГМИИ им. Пушкина развернута выставка «Муха с крыльями».
Выставка представляла собой следующее: «У входа в Белый (мраморный) зал музея, на втором этаже, прямо после лестницы... висела афиша выставки, а справа от входа - план расположения экспонатов на ней. Войдя в зал, зритель тут же, слева, видел предисловие дирекции музея к этой выставке, а справа - выдержки из объяснения авторов - устроителей самой выставки. Далее - в глубине колоннады зала, в противоположной двери стене, в высокой белой абсиде зритель мог увидеть единственный, как он мог вскоре обнаружить, на всей выставке рисунок, окантованный в небольшое стекло. Рисунок представлял собою почти схематичное изображение мухи с подписью под ней «Муха». По бокам этого изображения в той же абсиде, расположенные по обе стороны от неё в три ряда, также застеклённые, висели, помещённые на серое паспарту, белые листы бумаги с написанными на жёлтых квадратах текстами, каждый из них представлял собой высказывания одного из зрителей по поводу нарисованной мухи...» Вот, собственно, и всё (кроме рассуждений автора о концентрических кругах этой словесной экспозиции и впечатлении от этого моря слов). Естественно, произведением было не само изображение мухи, а вся выставка: «Все вопросы, бесконечно переплетающиеся цепи, гирлянды слов обращены к самой глубине этой бездны... мало того, что сами есть её порождение. Оно, это море, само породило их, чтобы узнать что-то о самом себе, чтобы дать себе имя, чтобы узнать и определить себя».
Это - типичный пример глубокомыслия «познания непознаваемого» на примере «мухи», типичное явление искусства постмодерна. Какая огромная философия! Где уж тут всяким Рембрандтам, Брейгелям, Гойям, не говоря уж о наивных Левитанах, Ван Гогах и прочих копировальщиках природы. Вот одно из произведений о Мухе. Наглядно и другое - «Шесть» - того же Ильи Кабакова. Все эти работы окружают огромные тексты о спиритическом общении между таким произведением, зрителем и вечностью. Но выставка с «Мухой» характерна именно законченностью идеи: значок (муха) и море слов и «философских» экскурсов - море глубокомысленности (извините - сутьевой пустоты) вокруг. Но ведь не где-либо - в центральном музее Москвы.
Таким же «значком» является произведение господина Кулика, представлявшее в 1997 году Россию на биенале в Венеции. Произведение это - клетка с абсолютно голым автором внутри. Автор лает, ест, кусает - делает все, что положено собаке.
Арте-факт! Мировое открытие нового стиля в постмодерне! Сенсация! Россия опять «впереди планеты всей». Конечно, всё же «Муха» более изящна, элитарна, чем Кулик, хотя и его акция может быть источником моря слов, огромной теории: «глубину бездны», кстати, здесь можно ощутить не только в словах, но и зрительно, обонянием, слухом - всеми рецепторами.
Можно, конечно, представить это и как хохмы, шутки, свободную игру свободного ума... Но... Однако, если говорить серьёзно о таких проявлениях, рассматривать их всё же в параметрах искусства, то необходимо признать, что все эти акции, перфомансы, инсталляции не имеют прямого отношения к изобразительным формам искусств. Скорее всего - к примитивному театральному действу, к разыгрыванию мизансцен. Здесь и голый мужик, и «Семь ударов палкой по Чёрному морю» Алексеева, и груды мусора, и детали быта, бывшие в употреблении, - всё это элементы мизансцен, где не только мужик, но и предметы являются своеобразными актерами и декорациями разыгрываемого спектакля, то есть, возможно, здесь, на стыке искусств, рождается его новый вид? А слова вокруг - это именно реклама, пропаганда, без которой само «произведение» просто никем не может быть воспринято, кроме автора. Иначе все увидят, что король голый.
Однако... это не просто свободная игра ума. Оказалось, что в это искусство можно вкладывать и подлинный жизненный и даже политический смысл. Этот нигилизм может быть и очень тенденциозным, ангажированным не хуже соцреализма. Вот пара примеров. Этот же Олег Кулик выступил в своём собачьем облике в Швеции. Об этом передавало в начале мая 1998 года наше телевидение. Выбежав на четвереньках из клетки, он укусил за ногу какого-то искусствоведа. Собрание высокочтимых европейских ценителей искусства вместе с маэстро, обсуждая этот новый акцент его «произведения», пришли к выводу сперва о том, что здесь глубокое раскрытие отношений между творцами и критиками, но потом увидели и более глубокий и мудрый смысл: образ России, её извечного менталитета дикости, непредсказуемости, полной чуждости европейской цивилизации, нормальной жизни человека. Опасайтесь России!
Такой поворот «реализма» Кулика случаен? Так нужно? Пару лет назад в Америке была выставлена русскими художниками-эмигрантами инсталляция «Армейская Сральня» (деревянная выгородка с дырками в полу, налитой на пол мочой, обрывками соответственно использованных газет). В Париже я сам видел в Музее Центра Помпиду инсталляцию И. Кабакова, занявшую пол-этажа, - «Вот так мы живём» (или жили). За деревянным забором стройплощадки были поставлены вагончики для строителей, навалены детали стройки, кучи строительного мусора. Перед воротами в инсталляции стоял стенд с чертежом прекрасного города или дома будущего. На заборе снаружи висел разъясняющий текст. «Большевики заманили нас прекрасной мечтой и оставили в этой разрухе». Правда... после большевиков прошли годы и годы. Просто таковы мы? Недотёпы?
Этот образ дикой, бессмысленной России, к сожалению, оказался кому-то нужен. Если пропал железный занавес, то нужно создать образ «заповедника дебилов»? Не только при Советах, но и после оказывался нужен такой объект - источник опасности. Европе? Америке? Кому нужен такой образ страны Толстого, Пушкина, Чайковского, Врубеля, Сеченова, Вернадского, страны трудной, тонкой душевной культуры, достойно прошедшей многие и многие муки?
Здесь, на мой взгляд, вопрос не просто направлений в искусстве. Почему мы так ёрнически наслаждаемся самоунижением - самоуничтожением? Хотя, может быть, тут тривиальная проблема тридцати сребреников? Правда, откуда так много желающих получить их? Откуда?! Разве свобода творчества - не предполагает ответственности?
Да, высоколобый, глубоко философствующий о тщете сущего постмодерн не случайно провозглашает отсутствие нравственных критериев.
Конечно, наивно было бы отрицать трагедийность проблем культуры конца двадцатого века. Действительно, высокие идеалы гуманизма, веры в человека, исповедуемые, будем говорить, «классическими» формами искусств, не спасли мир от Майданеков и Гулагов, от первой и второй мировых войн.
Но ведь и отказ от высоких духовных идеалов искусства, культуры, как видим, не спасает от новых диких войн, убийств невинных, отчаяния. А может быть, и провоцирует? Сегодня именно при помощи искусства людям практически активно навязывается мировоззрение жестокости, отупения, подавления человечности в самом себе. Считают, что история вынесла приговор старой «радикально виновной и паршивой культуре». Однако попытка сменить эту культуру культурой «тотального отрицания» наглядно приводит людей к гораздо большему одичанию и примитивизации духовной жизни. Этому пути, на мой взгляд, история уже выносит ещё более жестокий приговор. И мы имеем право участвовать в решении этой проблемы. Обязаны всеми нитями нашей культуры».
Неменский Б.М., Познание искусством, М., Изд-во УРАО, 2000 г., с. 176-180.
