Мода
Создание новой моды и социальные эффекты, связанные с модой
Создание новых продуктов «для масс»Создание новых продуктов «для масс»
X
Революция в моде Коко Шанель
Шанель хотела добиться того, на что никто до неё не осмеливался с такой откровенностью: она хотела, чтобы одежда больше не подчёркивала ни талию, ни бедра, чтобы женщины держались свободно и носили сильно укороченные юбки. Пуаре показал ножку? Шанель пошла дальше, открыв щиколотку. Пуаре ввёл моду, позволявшую не затягивать талию до удушения? Шанель сделала лучше, её модели вовсе не были приталенными. Она поступила так умышленно? Или, как утверждали некоторые, это было лишь следствием посредственного качества джерси? Вне всяких сомнений: Габриэль не могла поступить иначе. Впервые революция в женской моде состояла не в том, чтобы подчиниться фантазии, а прежде всего в том, чтобы, следуя неумолимой необходимости, её упразднить.
Дело в том, что джерси трудно поддавалось обработке. При малейшей попытке заложить складки слишком слабый уток раздёргивался. Другая бы на её месте отказалась. Габриэль упорствовала. Упростить, иного решения не было. Платье-рубашка заканчивалось много выше щиколотки. Тем самым Габриэль уничтожила движение, существовавшее на протяжении многих веков и с наслаждением подстерегаемое мужчинами в тот момент, когда женщина поднималась по лестнице: движение, которым она подбирала юбки. Исчезала целая эпоха - складок на корсаже и падавших каскадами вуалей на шляпах, эпоха Виши, Сувиньи, эпоха побед Адриенны. Габриэль, уничтожая собственное прошлое, навсегда изменила облик улиц.
Таким образом, время той, что шла, «расстилая за собой длинный шлейф сиреневого платья», прошло. Теперь приходилось опасаться женщин со свободной походкой, которые одевались без посторонней помощи и раздевались мигом. Что касается тех - а их было немало, - кто испытывал ностальгию по усопшей красавице, они будут стенать понапрасну, словно Орфей. Восклицания Пруста «Увы!», «Какой ужас!» будут повторяться многократно. Но ни вздохи при виде платьев, которые, как писал он, «сделаны даже не из ткани», ни его грусть при виде женщин «заурядных» - ничто не могло воскресить госпожу Сван.
Новенькая могла обескуражить. Это была совершенно другая женщина, в одежде которой не было никаких намёков. Бесполезно было задавать ей вопросы. Правила игры были перепутаны сознательно.
Как надо было отнестись к моде, ключевые направления которой нельзя было отыскать в музее? Можно было сколько угодно блистать эрудицией, эта женщина превосходила воображение. И кому бы пришла в голову мысль искать истоки подобной реформы в глубине нищей провинции? Никто никогда не слышал, чтобы изыски моды брали своё начало в грудах щебня».
Эдмонда Шарль-Ру, Непостижимая Шанель, Москва-Смоленск, «Прогресс»; «Литера»; «Русич», 1997 г., с. 195-200.
