На съёмках кинофильма «Раба любви» в комнате режиссёра Н.С. Михалкова «…по вечерам собирались друзья, актёры.
Однажды я застал у него Калягина и Басилашвили. Они готовились к заключительной сцене фильма, прикидывали, как и что надо делать, импровизировали, а порой просто валяли дурака. Басилашвили буквально фонтанировал идеями, показывал, что он и так и эдак может сыграть, а Никита вносил свои контрпредложения, дразнил, подыгрывал. Незабываемый был вечер! Я всё поражался: «Господи! Сколько же таланта в этих людях! Какие мастера собрались здесь! А ведь они совсем ещё молодые (Никите и тридцати тогда не было), но сколько в них мощной и зрелой силы!» И я вдруг понял, кожей почувствовал, что ли: то, чем они сейчас занимаются, и есть их настоящее дело, их жизнь. Может быть, впервые меня столь сильно охватил дух соперничества, подхлестнул, заставил работать вдохновенно, раскованно. Взять хотя бы необычную историю создания музыкальной темы - лейтмотива Ольги Вознесенской.
Перед тем, как Никита Михалков приступил к съёмкам картины «Раба любви», я вместе с ним смотрел русские немые киноленты с Верой Холодной. Никита с увлечением рассказывал о предстоящих съемках, но о музыке молчал и ничего не просил писать заранее. Тем не менее, он сумел как-то незаметно настроить меня на «волну» новой картины, причём поводом тому послужил рассказ об одной важной для него самого детали. Речь шла о сцене объяснения актрисы с оператором. Они стоят в саду, неожиданный порыв ветра - и летящий в воздухе шарф. Описание этой небольшой сцены сразу врезалось в память и стало ключом к эмоционально-образному строю фильма. Я внезапно отчетливо «услышал» тему Ольги и, вернувшись домой, сыграл её всю целиком. Пожалуй, впервые музыка родилась так легко, будто давно была во мне.
Известно, что кино - искусство коллективное, но лишь один человек в полной мере решает судьбу картины - кинорежиссёр. Никита Михалков принадлежит к тем немногим режиссёрам, которые до съёмок фильма знают, какой должна быть музыка. Это не значит, что он сам придумывает музыку и пытается её изобразить композитору (в моей практике бывали случаи, когда режиссёры напевали мне свои мелодии и уговаривали использовать их в фильме). Нет, он стремится объяснить, что является для него наиболее важным. В этом он чем-то похож на музыканта, который только собирается писать новое произведение, у него нет пока конкретного материала, но он знает, что должно в результате получиться».
Артемьев Э.Н., в Сб.: Никита Михалков / Сост: А.М. Сандлер, М., «Искусство», 1989 г., с. 171.
Вспоминает сам режиссёр:
«На рискованную авантюру шел в этой работе и наш оператор Павел Лебешев: плёнку, на которой снималась картина, он подвергал предварительной засветке, отчего её светочувствительность возрастала в несколько раз. То есть на самой обычной плёнке он добивался результатов лучших, чем на фирменном «Кодаке», и впоследствии его методом не раз пользовались другие операторы. Но тогда все делалось нелегально, без ведома соответствующих технических служб студии. Создавая мир «Рабы любви», мы старались быть максимально приближенными к реальности тех лет, но не ради копиистского правдоподобия: главным для нас были не вещественные приметы эпохи, а её пульс, дыхание, наше отношение к ней. Мы много дней просидели в архивах, читали газеты и журналы тех лет, смотрели фотографии, изучали киноиздания, просмотрели практически всё, что есть из русских немых фильмов в «Госфильмофонде». Мы насыщались атмосферой тех лет, чтобы потом воплотить её на экране. По ходу съёмок возникало много импровизаций, но всё это были импровизации подготовленные. Бергман прав, когда говорит о том, что импровизация хороша лишь тогда, когда идеально подготовлена».
Да, конечно, бывают и случайные находки, но чаще случается, что актёры, пришедшие на площадку неподготовленными, приносят с собой пустоту, плохо маскируемую внутренней псевдосвободой».
Михалков Н.С., О своих фильмах, в Сб.: Никита Михалков / Сост: А.М. Сандлер, М., «Искусство», 1989 г., с. 210-211.
