У многих Авторов можно наблюдать попытку замаскировать источник своего вдохновения, избегать сравнения с предшественниками:
«Нас отсылают к «неземному источнику вдохновения», к музам, к творческому порыву и т. д. Любопытно, что в эпоху Возрождения привычное выражение «мой гений» сменилось утверждением «я гений» - произошло самозванное повышение в чине. Фактически сохраняющаяся и по сей день кредитоспособность этих расхожих мифов связана как раз с распространением эпидемии, с тем, что круг симулирующих симптомы высокой болезни неуклонно расширяется.
И всё же, если посмотреть повнимательнее, станет ясно, откуда что берётся.
Прежде всего по аналогии с «первичной сценой», рассматриваемой Фрейдом в качестве основного травматического фактора сексуальных неврозов, мы можем выделить «первичную кражу», лежащую у истоков невроза авторствования. Речь идёт о решающем заимствовании, когда неофит присваивает поразивший его взгляд на мир, причем факт присвоения тут же погружается в «подсознание», новоявленный автор, в других отношениях весьма проницательный, как бы «в упор не видит очевидного» - что как раз соответствует травматическому воздействию первичной сцены.
Нечто подобное имел в виду философ Хэролд Блум, когда говорил о «страхе влияния» (anxiety of influence), чувстве, которое всякий творящий испытывает по отношению к фигуре сильного предшественника. В борьбе с этой теневой персоной и разворачивается событие авторствования. Сам Блум в книге «Poetry and repression» прослеживает перипетии кражи и ухода от преследования на примере английской поэзии XVIII-XIX веков. Здесь «творческие муки» обнаруживают свою близость к мукам совести, и текст предстает как попытка избавления от них. «Страх влияния» невольно выдаёт себя в порыве неожиданного гнева Автора, когда критик вдруг попадает в точку.
Скажем, Габриэль Гарсия Маркес, снисходительно и даже доброжелательно относясь ко всем сопоставлениям критиков (порой весьма причудливым), начинает вдруг категорически отрицать сравнение с Фолкнером, напоминая фрейдовского пациента, отрицающего во что бы то ни стало именно факт «первичной сцены». Но оправданием автору служит его собственное произведение: в отличие от пациента ему и незачем признаваться: удавшееся произведение содержит в себе окончательный приговор: «Неподсуден».
В понятии страха влияния уже объединены два элементарных мотива: первичная кража и заметание следов; именно в такой последовательности импульс приобретает необходимую длительность. Кража происходит через соблазн произведением, запавшим в душу. Испытавший вос-хищение расплачивается по-хищением, этот момент можно назвать передачей эстафеты.
Сильный предшественник соблазняет мастерством, правом «творить так» и тем самым как бы провоцирует первичную кражу - в этом акте порочного зачатия и рождается автор.
Среди внутренних мифов, которыми поэты потчуют друг друга (и еще охотнее - читателей), самым беспомощным и неубедительным является миф о «писателе без влияний».
В классической наивной форме история звучит так: настоящий писатель (художник, философ и т. д.) сидит себе в глубинке и несуетно творит; во избежание помех и подражаний он ничему не внемлет, никого не читает, а лишь прислушивается к внутреннему голосу - и создает оригинальное произведение... Хотя бы потому, что избегает соблазна украсть (попасть под влияние).
Увы, подобная история - чистый блеф (или, если угодно, «иллюзия кондовости»). Тот, кто пока не совершил первичной кражи, ещё не родился как Автор. Скажем, «писатель», который вообще мало чего читал или «не проникся», не был соблазнён, отнюдь не освобождается тем самым от подражаний. Просто он подражает усреднённому анонимному канону писательства, некоему набору общих мест - и в силу этого неизбежно банален. Данное обстоятельство прекрасно известно любому редактору журнала, получающему произведения самотеком. Если обнаруживаются узнаваемые мотивы, элементы «творческого заимствования», тогда есть шанс, что произведение окажется достойным внимания и будет содержать хотя бы минимальную квоту оригинальности. Если же текст является совершенно девственным в смысле заимствований, то нет и этого шанса: опус можно смело швырять в корзину».
Секацкий А.К., Я Вам пишу / Сила взрывной волны, СПб, «Лимбус Пресс», с. 78-80.
Правила корректных ссылок на первоисточник для приличных людей
