Психология творчества
Внешние обстоятельства против ТЛВнешние воздействия – как правило, неблагоприятные – на творческую личность
Внутренние трудности работы творческой личности
X
«В начале пятьдесят шестого полковник С.В. Высоцкий вышел в отставку за выслугой лет и продолжал трудиться на «гражданке». Художества сына ему пришлись явно не по вкусу. И сын, чтобы избежать малоприятных объяснений, перешёл почти на подпольное положение - жил то у Утевского Толяна, то у Лёвы Кочаряна.
Вообще-то по-своему правы все родители, когда они чинят своим отпрыскам препятствия на пути в искусство. И дело тут не только в житейских расчётах: мол, чем журавль славы в небе, лучше синица надёжной профессии в руках. Чувствуют мамы и папы, догадываются на подсознательном уровне, что «служенье муз» гарантирует чадам только одно - вечное страдание.
Причем материальные лишения - это ещё первый круг творческого ада. К ним человек может привыкнуть и приспособиться. За ними следуют муки честолюбия: дадут или не дадут роль, будет ли успех и прочее. Видели ли вы когда-нибудь артиста, удовлетворённого достигнутым престижем и положением в обществе? То-то и оно. Но опять-таки это ещё не такое уж и пекло. Самое страшное начинается, когда у человека обнаруживается настоящий талант. Талант называют «даром Божьим», не задумываясь о том, во что этот дар обходится, не учитывая внутренней биологии одарённой личности. Живя внутри человека, талант требует пищи, нуждается в непрерывном развитии, применении и расширении сферы деятельности. Если этой пищи он получает мало, то незамедлительно начинает поедать своего носителя. Самое яркое художественное определение таланта - «угль, пылающий огнём».
Но если обладатель дара лишён возможности «глаголом жечь сердца людей», то он воспламеняется сам и довольно часто сгорает дотла, не успев реализоваться.
Но и в случае успешного в целом развития талантливый художник, как правило, лишён жизненной гармонии. Носить в себе «угль» при нормальной температуре души и тела невозможно. Нормой становится постоянный накал, ежедневное и неизбывное страдание. Этого никогда по-настоящему не поймут и потребители искусства (зрители, читатели), и не обременённые большими талантами коллеги по творческому цеху.
Речь не о бездарях (таковые проникают в храм Аполлона только по недоразумению или «левыми» путями), а о людях «со способностями», составляющих статистическое большинство творческой среды, её протоплазму. Не будь этих средних тружеников, не работали бы театры, не играли бы оркестры, не выходили бы литературные журналы. Талантам, естественно, приходится сотрудничать со своими менее одарёнными товарищами, но природный антагонизм между ними неизбежен. Ещё сильнее противостояние между талантом и талантом: даже взаимодействуя, учась друг у друга, они вынуждены эмоционально размежёвываться, чтобы каждый смог полностью развернуть диапазон своего индивидуального дара.
Ещё одно важное разграничение. Мучаются на сцене (и за письменным столом) все, но по-разному.
У обладателя средних способностей болит только амбиция, а у одарённого художника болит и амбиция (в этом отношении он похож на всех), и талант. Боль таланта - самая мучительная, и нет от неё никакой анестезии. Лавры, похвалы, злато врачуют амбицию, но не талант, являющийся в каком-то смысле неизлечимым недугом.
В общем, чем дальше в лес, тем больше дров. Чем самостоятельнее и оригинальнее путь личности в искусстве, чем успешнее он в высшем смысле, тем он мучительнее и жертвеннее. Так что в известной мере счастливы те, кто выбывает из рядов служителей Мельпомены после первого же тура творческого конкурса. Их жертва искусству оказывается минимальной и самой безвредной для душевного здоровья».
Новиков В.И., Высоцкий, М., «Молодая гвардия», 2005 г., с. 20-21.
