Театр, кино и ТВ
Отдельные творческие решения в кино и на телевидении
Распад творческого коллективаРаспад / раздел творческого коллектива
X
Раздел труппы МХАТа на два театра при О.Н. Ефремове
О.Н. Ефремов стремился реформировать МХАТ, куда был назначен главным режиссёром. Он смог: поставить ряд новых спектаклей и вернуть (!) зрителей в театр; пригласить выдающихся актёров: Иннокентия Смоктуновского, Андрея Попова, Евгения Евстигнеева.
Но, увы, коллектив был избалован Властями - цитирую далее самого О.Н. Ефремова:
«Мне всегда казалась противоестественной ситуация театра, где труппа так разрослась, что по именам не все друг друга знают. Но как раз уменьшение труппы - вещь чрезвычайно болезненная. Когда я пришёл в Художественный театр, там была ещё вокальная часть: больше двадцати человек, все в возрасте, петь уже не могут, иногда участвуют в народных сценах. Я предложил эту группу сократить. Что началось! Собрания, письма в инстанции. Кто-то выступает, бьёт себя в грудь, вспоминает, что у неё ребёнок, потом выясняется, что этот ребёнок давно уже генерал...
Это Станиславский столкнулся в последние годы с таким явлением: не бездарного коллектива, а безнравственного коллектива. Он собирал труппу и говорил: «Клянитесь! Клянитесь сохранить театр! Клянитесь в том, в этом». А они перемигивались: совсем старик спятил.
Совершенно было непонятно, когда в такой скандал превратили разделение театра. Всё делалось во благо именно театра и людей, которые в нем работали. Это было неизбежно. Труппа слишком разрослась, стало невозможно нормально работать. Я до сих пор уверен, что сделал правильный шаг. Если уж на то пошло, ну не увольнять же половину труппы, правда ведь? Пускай пробуют сами, обретут свой опыт, сделают театр по своему пониманию. Я ведь не отбирал: этот со мной, тот нет. В какой-то момент этих сумасшедших дней партком предложил нам такой художественный совет, а Олег Табаков сказал: «Пойдёмте в другую комнату и выберем свой худсовет!» Кто за ним пошёл, тот и ушёл сюда, а не то, что я кого-то выбрал. Мы только что обсуждали тему «воспроизводства» в Художественном театре. Главная традиция Художественного театра - воспроизводить. Театр Дорониной сейчас ещё одна вот такая веточка на мощном мхатовском стволе. Они ставят спектакли, у них есть свой зритель, и замечательно.
- В тот момент, когда Вас пригласили во МХАТтеатру тоже требовался приток новых сил, вливание «свежей крови»?
МХАТ к концу шестидесятых годов находился в тяжёлом положении. Ничто не прошло даром: ни десятилетия работы вне какой бы то ни было критики, ни положение «первого театра страны», ни ежегодные премии, ни многое другое. Ещё в спектаклях играли прекрасные мастера «второго поколения». Но на спектаклях МХАТа не покидало ощущение, что театр работает в каком-то безвоздушном пространстве, в общественном вакууме. Словно он выпал из исторического времени. Ушли свои зрители, не осталось своих авторов, не было реального понимания линии развития дела - театр, что называется, доживал. Билеты во МХАТ (!) продавали в нагрузку. Во МХАТ ходили преимущественно командированные и школьники. И тогда по решению старейшин театра меня позвали главным режиссёром. Я так часто рассказывал о «своём» «Славянском базаре» - встрече на квартире у Михаила Михайловича Яншина летом семидесятого года, что она уже для меня самого звучит как-то неправдоподобно. Но факт остаётся фактом. Я принял предложение, считая, что «Современник», естественно, вольется в Художественный театр. Мхатовское руководство не возражало. Но труппа «Современника» категорически отказалась. Двое суток я их уговаривал, и безуспешно».
Ефремов О.Н., Больше всего устаёшь от ответственности (интервью), в Сб.: Режиссёрский театр. Разговоры под занавес века, Выпуск 1 / Сост. А.М. Смелянский и др., М., «Московский Художественный театр», 1999 г., с. 149-150.
Свидетельствует помощник О.Н. Ефремова:
«Осенью 1970 года Ефремов начал перестройку Художественного театра. К моменту прихода Ефремова в труппе было полторы сотни актёров, многие из которых годами не выходили на сцену. Театр изнемог от внутренней борьбы и группировок […] Ефремов поначалу вспомнил мхатовские предания времен Станиславского, создал «совет старейшин», попытался разделить сотрудников театра на основной и вспомогательный состав. Он провёл с каждым из них беседу, чтобы понять, чем дышат тут артисты. После этих бесед он чуть с ума не сошёл. Это был уже не дом, не семья, а «террариум единомышленников». К тому же «террариум», привыкший быть витриной режима. Быт Художественного театра, его привычки и самоуважение диктовались аббревиатурой МХАТ СССР, которую поминали на каждом шагу. Когда театр по особому государственному заданию приезжал на гастроли в какую-нибудь национальную республику, актёров непременно принимал первый секретарь ЦК компартии. Перед актёрами отчитывались, их размещали в специальных правительственных резиденциях, въезд в которые охранялся войсками КГБ. Помню, как Екатерина Васильева, одна из замечательных актрис театра, пришедших сюда по зову Ефремова и ещё не привыкшая к мхатовским нравам, очутившись в киргизском «заповеднике» под городом Фрунзе, криком кричала кому-то в телефон: «Забери меня из этой золотой клетки». Через несколько лет преобразований Ефремов обнаружил, что в «золотой клетке» стало почти двести человек. В книге «Московский Художественный театр - 100 лет», в которой напечатаны несколько фотографий труппы театра разных периодов, есть и групповой снимок труппы середины 70-х. Оторопь берёт, когда рассматриваешь эту бескрайнюю, бесформенную и безразмерную семью, в которой отдельные лица уже невозможно различить. Потерпев поражение в попытках реформировать театр изнутри, Ефремов начал, как говорят солдаты, «окапываться». Внутри Художественного театра он стал постепенно создавать другую труппу, отбирая в неё как артистов старого МХАТ, так и тех, кто был ему близок по духу, прежде всего, конечно, актёров «Современника» (многие из которых постепенно потянулись за ним во МХАТ). «Со «стариками» было проще, - скажет он спустя годы. - Они были развращены официальной лаской, многие утратили мужество, они прожили чудовищные годы в затхлом воздухе и успели им отравиться. Но всё же с ними было легче. Когда затрагивались вопросы искусства, в них что-то просыпалось. Что ни говори, это были великие артисты - и они доказали это в последний раз, сыграв «Соло для часов с боем».
Смелянский А.М., Предлагаемые обстоятельства: из жизни русского театра второй половины XX века, М., «Артист. Режиссёр. Театр», 1999 г., с. 106-107.
Изобилие благ от Властей и последующие творческие проблемы МХАТа…
