Построение научных моделей
Построение научных моделей
Подражание уже известным решениямПодражание уже известным решениям - самая распространённая стратегия креатива
X
Модель «социальных эстафет» по М.А. Розову
«Егоров: Интересно, что марксизм до сих пор популярен на Западе?
Розов: А почему бы и нет! Я считаю Маркса великим мыслителем XIX века. Я и сам в определенном смысле марксист, но отнюдь не в принятии утопической идеи «научного коммунизма» и не в принятии целиком и полностью исторической теории Маркса. Главное, как мне кажется, что внёс Маркс в философию, - это его первый тезис о Фейербахе. Долго полагали, что мы познаём Природу как таковую. Но что именно мы познаем в Природе, каково то содержание, которое нам надо постичь? Гегель поступил очень хитро: он раньше заложил в Природу все содержание современной ему Культуры, замаскировав его под маской Абсолютной идеи, а затем объяснил познание как постижение этого уже заложенного в Природу содержания. Природа у Гегеля напоминает книгу, в которой уже воплощён авторский замысел. Но разве читатель постигает авторский замысел? Да, нет, о нём мы чаще всего ничего не знаем, мы вкладываем в книгу своё собственное содержание. По Марксу, познание - это познание нашей практической деятельности с Природой. Именно наша практика, быстро исторически эволюционирующая, и составляет то содержание, которое мы постигаем в Природе. Это гениальная идея, но Маркс её, к сожалению, не развил.
Е.: Вы - автор концепции социальных эстафет. В чём её суть?
Р.: Социум постоянно воспроизводит себя на всё новом и новом материале. Меняются люди, объекты, с которыми они действуют, но в течение иногда очень долгого времени сохраняются некоторые инварианты, некоторые социальные программы, определяющие поведение и деятельность людей. Эти программы чаще всего нигде не записаны. Как же и где они существуют? Именно на этот вопрос и отвечает концепция социальных эстафет. Социальная эстафета - это воспроизведение человеческого поведения или деятельности по непосредственным образцам.
Эстафета очень напоминает волну, которая распространяется в некоторой среде. Подобно волне, она относительно безразлична к материалу, её нельзя с этим материалом идентифицировать. Такие волноподобные социальные явления я называю социальными куматоидами. Отдельно взятая эстафета - это элементарный куматоид. Волноподобие эстафет очень важно для понимания семиотических образований типа знака, знания, литературного произведения. Основные и принципиальные положения теории эстафет сводятся к следующему.
1) Отдельно взятый образец не задаёт чёткого множества возможных реализаций, т. е., строго говоря, и не является образцом. Образцом он становится только в контексте других эстафет. Это означает, что механизм воспроизведения образцов - это механизм социальный. Возникает задача изучения этого механизма, изучения связей между эстафетами, т. е. эстафетных структур.
2) Эстафета может быть описана с двух точек зрения: с точки зрения механизма воспроизведения и с точки зрения фиксации содержания образцов. В теории доказывается, что эти два описания дополнительны, по Бору. Принцип дополнительности оказывается очень важным при обсуждении многих проблем гуманитарного познания: соотношение понимания и объяснения, презентизма и антикваризма, рефлексивной и надрефлексивной позиции и т. д.
3) Наблюдая за действиями человека, не всегда легко понять, что именно он делает. Нам надо реконструировать его целевую установку. Это я называю поляризацией образца. Один и тот же образец можно поляризовать различным образом. В связи с этим в теории возникают представления о рефлексивных преобразованиях (переход от одной поляризации к другой), и о рефлексивной симметрии. Всё это порождает довольно обширное поле исследований.
Сейчас мне представляется, что концепция эстафет имеет значение для всех областей социального познания. Но возникла она и развивалась прежде всего на материале семиотики. Меня интересовало, где и как существуют знаки. Я вслед за Ф. де Соссюром не мог найти субстанцию семиотических объектов. Их особенности не вытекали из того материала, в котором они были воплощены, они не были атрибутами этого материала. Материал книги, стоящей у меня на полке, никак не связан с её содержанием. Где же это содержание существует?
Е.: Маркс полагал, что сущность человека - это совокупность общественных отношений. Разве это не образует его социальную субстанцию?
Р.: Да, человек - это совокупность общественных отношений. Гениальный тезис. Правда, сразу же возникает вопрос: а где и как существуют эти отношения? Они ведь тоже не являются атрибутами какого-то материала. Они записаны в социальной памяти.
Е.: Но эти отношения и есть социальная субстанция.
Р.: Нет, это не субстанция. Это прекрасно понимал Маркс. Но он попал здесь в довольно сложное положение. С одной стороны, он утверждал, что стоимость есть общественное отношение, но с другой, как мне кажется, он решительно не знал, что с этой мыслью дальше делать. Ему до зарезу нужна была субстанция стоимости, чтобы попасть на привычную тропу рассуждений. И вот оказывается, что стоимость - это кристаллизованный в вещи общественно необходимый для её производства труд. Вы видели когда-нибудь, как труд превращается в кристаллы? Это же чистейшая метафора!
Существуют две онтологические картины.
Первая, я называю её предметоцентризмом, исходит из того, что существуют вещи, которые обладают свойствами и вступают в соответствии с этими свойствами в определённые отношения. Вещи при этом как бы «помнят» свои свойства, свойства определены материалом и строением вещей. Надо сказать, что так называемая марксистская диалектика всегда пропагандировала именно такое мировоззрение, подчёркивая примат внутреннего по отношению к внешнему, содержания по отношению к форме, необходимости по отношению к случайности.
Другая картина, которую я называю топоцентризмом, прямо противоположна. Вещи «не помнят» свои свойства, характеристики отдельных предметов «записаны» в «памяти» универсума, который в силу сказанного нельзя разложить на элементы. Именно это мировосприятие пробивает себе дорогу в XX веке. Марксу было ещё слишком рано вставать на такую позицию, у него не было для этого достаточных оснований».
Беседа проф. А.Г. Егорова с М.А. Розовым, в Сб.: На теневой стороне: материалы к истории семинара М.А. Розова по эпистемологии и философии науки в Новосибирском Академгородке, Новосибирск, «Сибирский хронограф», 2004 г., с.151-154.
