Организация своей работы И.В. Гёте
… дом Гёте в Веймаре. Тоже музей, и музей отменного вкуса. Статуи и картины, картины и статуи. Олимпиец ценил прекрасное. Но вот его рабочий кабинет и спальня. Какой контраст! Решительно ничего лишнего, никаких красот. В малюсенькой спальне кровать, покрытая, говоря по-нашему, лоскутным одеялом, и рядом с ней кресло, в котором Гёте и умер. Ещё таз и кувшин для умывания. И распятие. Всё! Ничего больше. Ничегошеньки!
А в кабинете столы и конторки. По-моему (если не забыл), три стола и три конторки. Вся комната ими заставлена - столами и конторками. Разглядываю: зачем ему столько столов и конторок требовалось? Знаю, что раньше многие писали стоя именно за такими конторками. Ну, стол и конторка - понимаю. Устал писать стоя, присел к столу. Устал сидеть у стола, становись к конторке. Но зачем их так много? Думаю... и понимаю...
Ещё лет сорок тому назад вычитал я у Флобера: ...Что-то проносится перед глазами, и на это что-то надо жадно накинуться. Именно жадно. Именно немедленно. Немедленно, а то улетит. Если ты стоишь в другом углу комнаты и тебе пришла в голову мысль, беги бегом к столу, а то не донесешь. И даже если побежишь, можешь не донести, потому что она не пришла, а мелькнула... её надо схватить за хвост немедля. Улетит безвозвратно! Сколько и я замечал это! Вот даже сейчас, всего полчаса тому назад, когда писал этот текст, прошёлся по комнате - мелькнула фраза, а пока дошёл до стола - потерял.
Записал уже что-то рядом с ней находившееся, гораздо хуже её. И это не старческий склероз мозга, который, в моём возрасте возможен. Так бывало и в молодости: прилетит неведомо откуда счастливая и радужная мысль, такая неожиданная, что сам удивляешься, как она пришла тебе в голову. Думаешь - донесёшь до дому, уж такую-то золотую мысль не забудешь. Глядь, через десять шагов забыл. Улетела! Силишься вспомнить, вернуть её, вертишь прошедший поток мыслей в обратную сторону. Тщетно. Судорожно шаришь в памяти - пропала навек! По молодости лет думал: значит, и мысль неважная, если забыл. А теперь знаю: может и не ахти какая, но настоящая, оттуда.
Великий Гёте кружил по комнате как орел, и стоило мелькнуть фразе, мысли, образу - он бросался к первому, рядом стоящему столу или конторке и не давал улететь сверкнувшей жар-птице или даже разнопёрому мелкому колибри. Хватал на лету и тут же запихивал в строчки, зарешечивал переплётом букв.
Розов В.С., Удивление перед жизнью, М., Вагриус, 2000 г., с. 277-278.