Бездарные и ленивые сотрудники в школе Марка Шагала
Марк Шагал переехал в Витебск, где он хотел создать Академию искусств (его поддерживал А.М. Горький, а А.В. Луначарский даже выделил деньги), но был назначен уполномоченным комиссаром по делам искусств Витебской губернии…
Тем не менее, художник открыл класс живописи и набрал сотрудников.
Судя по всему, почуяв слабину, бездарные и ленивые сотрудники быстро «сели ему на шею»
«Каждого, кто изъявлял желание у меня работать, я тотчас великодушно зачислял в преподаватели, считая полезным, чтобы в школе были представлены самые разные художественные направления.
Один из таких людей, которого я назначил ни много ни мало директором, только и делал, что отправлял посылки своему семейству. На почте и в райкоме пошли нехорошие разговоры о преподавателях, которых набрал товарищ Шагал.
Другая сотрудница была не прочь пофлиртовать с комиссарами и охотно принимала их милости. Услышав нечто подобное, я приходил в ярость.
- Да как вы можете! - напускался я на свою подчинённую.
- Но, товарищ Шагал, я же ради вас стараюсь... чтобы вам помочь… - не без ехидства отвечала она.
Еще один преподаватель, живший в самом помещении академии, окружил себя поклонницами какого-то мистического «супрематизма». Не знаю уж, чем он их так увлёк.
Был у меня ученик, который клялся в верности и преданности, считал меня чуть ли не мессией. Но, став преподавателем, перекинулся к моим врагам и как мог честил и высмеивал меня. У него появился другой бог, которого вскоре он также предал и покинул.
Или взять вот этого: мой старый, ещё со школьной скамьи, приятель. Я позвал его в помощники. Раньше он работал в какой-то конторе. Чего ради, подумал я, он там торчит, только время теряет. И забрал к себе. Друг был счастлив. И в благодарность не замедлил примкнуть к моим хулителям.
Обязанности администратора заставляли меня работать до глубокой ночи. Движимый священным рвением, я призывал следовать своему примеру остальных, но они кисли и клевали носами. А потом зубоскалили, издеваясь над этими ночными бдениями, над порядками в школе, над моими привычками и убеждениями.
Впрочем, и я терпением не отличался, что правда, то правда. Давал кому-нибудь слово, но, заранее зная, что скажет оратор, бесцеремонно перебивал его. Мне хотелось совместить воедино академию, музей и общественные студии. Не терпелось, чтобы все заработало. И я не щадил ни себя, ни других. В конце концов, отложив дрязги друг с другом, они дружно ополчились на меня.
В городе же я стал знаменитостью и успел выпустить не один десяток художников».
Марк Шагал, Моя жизнь, СПб, «Азбука», 2000 г., с. 290-293.
