Построение научных моделей
Общая психологияПсихологические эффекты, техники работы. В ряде случаев эти эффекты могут иметь отношение и к творческой деятельности…
ПсихофизиологияПсихофизиологические эффекты человека
X
Человек постоянно совершает массу точнейших движений. Всё бесконечное разнообразие мозговой деятельности сводится окончательно к одному лишь явлению - мышечному движению, - писал И. М. Сеченов в своих знаменитых Рефлексах головного мозга. Но лишь в сравнительно недавнее время стало ясно, что роковая проблема возникновения чувствительности, ощущения, образа, психики, объявленная неразрешимой мировой загадкой, может быть решена на пути анализа человеческих движений. […]
… потребность в точном понимании того, что есть психика, диктуется самыми земными причинами. Вот один, но зато очень яркий пример. Я снова воспользуюсь цитатой из трудов Эвальда Васильевича Ильенкова, на этот раз из его статьи, посвящённой итогам успешного эксперимента по обучению слепоглухих детей, окончивших психологический факультет Московского университета и ставших ныне научными сотрудниками нашего института. Вот что он пишет:
Любое животное сообразует траекторию своего передвижения с формами и расположением внешних тел, с геометрией окружающей среды. Но слепоглухорождённого человека этому надо учить. Отсюда и прорисовывается первый этап решения задачи: сформировать у ребёнка не только потребность, но и умение самостоятельно передвигаться в пространстве по направлению к пище, корректируя это направление сообразно форме и расположению внешних сил - препятствий на его пути. Умение строить траекторию своего активного движения, согласующуюся с геометрией внешнего мира, меняя её каждый раз в согласии с новой, неожиданной и заранее никак не предусмотренной (и потому ни в каких генах не могущей быть записанной) геометрической ситуацией...
Здесь видно предельно ясно: нужда в пище врождённа, а потребность (и способность) осуществлять поиск пищи, активно сообразуя действия с условиями внешней среды, - нет. Это очень сложная прижизненно формируемая деятельность, в ней вся тайна психики вообще. Делается это так: соску отводят от губ ребёнка на миллиметр, и если он это минимальное расстояние сумел преодолеть собственным движением, отводят на сантиметр. И так далее. Потом загораживая препятствием, которое он вынужден обходить. И так до тех пор, пока в самой сложной лабиринтообразной ситуации он не научится находить, ориентируясь по запаху и осязанию, верный путь, строить траекторию движения, сообразующуюся с формой и расположением внешних тел. Тут-то и только тут возникает у него адекватный образ, субъективная копия этих тел вместе с образом пространства вообще. Если этого удалось добиться, психика возникла.
Разумеется, формирование психики слепоглухого ребёнка - лишь частный пример, обладающий особой наглядностью. Но перед нашей наукой стали сугубо практические требования. Мы получили определённый социальный заказ, касающийся нужд современной научно-технической революции. Никогда раньше перед психологией так остро не стоял вопрос о необходимости новых знаний о человеке, применение которых позволило бы существенно усовершенствовать его деятельность, мышление, духовные возможности. До сих пор многие достижения психологических лабораторий существовали как бы сами по себе - они почти не влияли на практическую сторону нашей жизни. Поэтому и в решении вопросов теоретических можно было до поры до времени пробавляться некоторого рода иллюзиями, поскольку интересы людей этими работами, как правило, не затрагивались. Лишь в самые последние годы созрела существенная необходимость и, главное, появились возможности реально усовершенствовать различные формы человеческой деятельности с учетом достижений психологии.
Правда, в одном определённом направлении многое делается у нас в стране уже давно. Я имею в виду изучение тех человеческих качеств, которые важны для работы с техническими устройствами, и, наоборот, тех машинных параметров, что сказываются на людях, управляющими этими устройствами. В двадцатые - тридцатые годы советские учёные, называвшие себя психотехниками, лидировали в мировой науке о процессах труда. Они стояли на принципиально иных позициях, чем западные специалисты, исходившие из идеи универсальных микродвижений - терблигов, выдвинутой Ф. Гильбертом и развитой Ф. Тейлором. По Гильберту и Тейлору, любая операция - это комбинация простейших движений. На заводах Форда весь процесс сборки был путём самого тщательного проектирования труда рабочих разбит на столь большое число мельчайших операций, что будущий автомобиль ни на миг не останавливался на конвейере: Форд стремился к тому, чтобы рабочий выполнял единственную работу единственным движением.
Но уже в 1930 году Н. А. Бернштейн писал: Нехитрая борьба Тейлора... с лишними движениями и понимание биомеханической операции как простой суммы последовательных движений, которую можно просеивать, как зерно на сортировке, начинает уступать своё место пониманию двигательного комплекса как органически нераздельного целого, всегда отзывающегося на изменения в какой-нибудь одной детали перестройкой всех остальных.
Господствовавшая в западной физиологии и психологии мысль о том, что наука призвана приспособить человека к машине, не казалась советским учёным ни очевидной, ни даже правильной. Тейлоризм с его предельным механицизмом в подходе к изучению трудовой деятельности человека был идеологически чужд советским исследователям. Трудами Льва Семёновича Выготского и его школы как раз в это время развивалась психология, базирующаяся на идее социальной обусловленности человеческой психики. Широкий, учитывающий множество факторов подход к пониманию феномена человека, в том числе человека работающего, вытекал из самого смысла этой психологии.
Левитин К.Е., Горящий светильник, М., Знание, 1983 г., с. 40-44.
