Искусство- и литературоведение
Искусствоведение и литературоведение
ЛитератураЛитература
Деградация групп, прослоек, тусовокДеградация групп, прослоек, тусовок
X
Проблемы русской литературы из-за отсутствия талантов и гениев - оценка А.А. Бестужева-Марлинского
А.А. Бестужев-Марлинский считал, что в России «есть критика и нет литературы»… Одна из причин – отсутствие гениев и талантов.
«Из вопроса, почему у нас много критики, необходимо следует другой: отчего у нас нет гениев и мало талантов литературных? Предслышу ответ многих, что от недостатка ободрения! Так его нет, и слава богу! - Ободрение может оперить только обыкновенные дарования: огонь очага требует хворосту и мехов, чтобы разогреться; но когда молния просила людской помощи, чтобы вспыхнуть и реять в небе? Гомер, нищенствуя, пел свои бессмертные песни; Шекспир под лубочным навесом возвеличил трагедию; Мольер из платы смешил толпу; Торквато из сумасшедшего дома шагнул в Капитолий; даже Вольтер лучшую свою поэму написал углём на стенах Бастилии.
Гении всех веков и народов, я вызываю вас! Я вижу в бледности изможденных гонением или недостатком лиц ваших - рассвет бессмертия! Скорбь есть зародыш мыслей, уединение их горнило! Порох на воздухе даёт только вспышки, но, сжатый в железе, он рвётся выстрелом и движет и рушит громады... и в этом отношении к свету мы находимся в самом благоприятном случае. Уважение или, по крайней мере, внимание к уму, которое ставило у нас богатство и породу на одну с ним доску, наконец, к радости сих последних, исчезло.
Богатство и связи безраздельно захватили всё внимание толпы, - но тут в проигрыше, конечно, не таланты! Иногда корыстные ласки меценатов балуют перо автора; иногда недостаёт собственной решимости вырваться из бисерных сетей света, - но теперь свет с презрением отверг его дары или допускает в свой круг не иначе, как с условием носить на себе клеймо подобного, отрадного ему ничтожества; скрывать искру божества как пятно, стыдиться доблести как порока! Уединение зовёт его, душа просит природы; богатое, исчерпанное лоно старины и мощного свежего языка перед ним расступается: вот стихия поэта, вот колыбель гения!
Однако ж такие чувства могут зародиться только в душах, куда заранее брошены были семена учения и размышления, только в людях, увлечённых случайным рассеянием, у которых есть к чему воротиться. Но таково ли наше воспитание? Мы учимся припеваючи и оттого навсегда теряем способность и охоту к дельным, к долгим занятиям. При самых счастливых дарованиях мы едва имеем время на лету схватить отдельные мысли; но связывать, располагать, обдумывать расположенное не было у нас ни в случае, ни в привычке. У нас юноша с учебного гулянья спешит на бал; а едва придет истинный возраст ума и учения, он уже в службе, уже он деловой - и вот все его умственные и жизненные силы убиты в цвету ранним напряжением, и он целый век остаётся гордым учеником, оттого что учеником в своё время не был.
Сколько людей, которые бы могли прославить делом или словом отечество, гибнут, дремля душой, в вихре модного ничтожества, мелькают по земле, как пролётная тень облака. Да и что в прозаическом нашем быту, на безлюдье сильных характеров, может разбудить душу, что заставит себя почувствовать? Наша жизнь - бестенная китайская живопись, наш свет - гроб повапленный! Так ли жили, так ли изучались просветители народов? Нет! В тишине затворничества зрели их думы. Терновою стезёй лишений пробивались они к совершенству. Конечно, слава не всегда летит об руку с гением; часто современники гнали, не понимая их; но звезда будущей славы согревала рвение и озаряла для них мрак минувшего, которое вопрошали они, чтобы разгадать современное и научить потомство. Правда, и они прошли через свет, и они имели страсти людей: зато имели и взор наблюдателей. Они выкупили свои проступки упрочённою опытностию и глубоким познанием сердца человеческого. Не общество увлекло их, но они повлекли за собой общества. Римлянин Альфиери, неизмеримый Байрон гордо сбросили с себя золотые цепи фортуны, презрели всеми за май нами большого света - зато целый свет под ними, и вечный день славы - их наследие!!
Но кроме пороков воспитания, кроме затейливого однообразия жизни пашей, кроме многосторонности и безличия самого учения (quand meme), которое во всё мешается, всё смешивает и ничего не извлекает, - нас одолела страсть к подражанию. Было время, что мы невпопад вздыхали по-стерновски, потом любезничали по-французски, теперь залетели в тридевятую даль по-немецки. Когда же попадём мы в свою колею? Когда будем писать прямо по-русски? Бог весть! До сих пор, по крайней мере, наша муза остаётся невестою-невидимкою. Конечно, можно утешиться тем, что мало потери - так или сяк пишут сотни чужестранных и междоусобных подражателей; но я говорю для людей с талантом, которые позволяют себя водить на помочах.
Оглядываясь назад, можно век назади остаться, ибо время с каждой минутой разводит нас с образцами. Притом все образцовые дарования носят на себе отпечаток не только народа, но века и места, где жили они, следовательно, подражать им рабски в других обстоятельствах невозможно и неуместно. Творения знаменитых писателей должны быть только мерою достоинства наших творений».
Бестужев-Марлинский А.А., Взгляд на русскую словесность в течение 1824 и начале 1825 годов / Избранные социально-политические и философские произведения декабристов, Том 1, М., «Госполитиздат», 1951 г., с. 471-473.