«Когда умный человек приобретает авторитет, входит в славу между людьми, - поднимаются около него пошлые побуждения человеческой природы. Сближение с ним ставят себе в честь; люди начинают подходить к нему не просто, а с заднею мыслью - показаться перед ним умными людьми и возбудить его внимание. Когда умный человек входит в моду, нет такой пошлости, которая не пыталась бы надевать на себя перед ним маску умного человека и кривляться перед ним со всею аффектацией, на которую способна пошлость. Это ощущение лжи и аффектации для умного человека было бы нестерпимо и заставило бы его бежать от людей, когда бы сам он не подвергался действию той же пошлости.
Оттого мы встречаем нередко умных людей, которые, привыкая к аффектации, рисуются перед окружающею их пошлостью мелких умов, и охотнее вступают в общение с ними, нежели с равными себе. Немногие умы свободны от этой слабости тщеславия.
Жена Карлейля в одном из своих остроумных писем к мужу говорит: «Вчера была у меня мистрис N. Мы долго с нею беседовали, и наша беседа показалась бы очень интересной даже тебе, если бы ты мог тут же быть невидимкою, - но непременно невидимкою, в волшебном плаще. - Кого считают «мудрецом и глубочайшим мыслителем нашего века», тому приходится жить одному, в тяжком, можно сказать, царственном уединении. Он осуждён - ни от кого не слышать простого слова, в простоте сказанного, - всякая речь подходит к нему украшенная, в наряде. Вот отчего Артур Шельпс (известный писатель) и многие другие говорят со мною очень просто, очень умно и занимательно, - а с тобой начнут говорить - и приводят тебя в томительную тоску. Со мной они не боятся становиться на скромную почву своей собственной личности, какова она есть. А с тобой - они представляют из себя Талиони и принимаются балансировать, поднимаясь на носки умственного или нравственного величия».
Победоносцев К.П., Московский сборник / Pro et contra, СПб, «Русский Христианский гуманитарный институт», 1996 г., с. 159-160.