Порча соц. движения
Порча социального движения
Профессионалы как Внешние обстоятельстваПрофессионалы как Внешние обстоятельства
X
Настоящий творец и научные бездарности по К.Э. Циолковскому
«Слишком много развелось учёных. Посмотрите хорошенько на эту несметную толпу. Всмотритесь пристальнее... Так, так... Что вы видите? А? Во-первых, ваш пристальный взор видит, что из этой несметной толпы только несколько человек занимаются наукой, а остальные присосались к ней, как спруты: они заняты тем, что обкрадывают этих нескольких учёных и спекулируют друг перед другом уворованным кусочком.
Вы ясно видите самые изощренные, самые бесстыдные типы и формы спекуляции, которые называются «наукой» сегодня, а завтра о них стыдно будет говорить. Тысячи, сотни тысяч таких «учёных» вымирают, как динозавры и мастодонты, массами, без следа в науке, а при жизни они мутили воду и разыгрывали роль рассеянных, поглощенных мыслью, актёрствовали... и назывались учёными! И так всюду, не только в России, но почти везде в мире. В науку теперь идет масса человеческой бездари, имеющей ноги, чтобы околачивать пороги, и руки, чтобы выуживать деньги и получать жалованье. Головы может и не быть. Избыток таких учёных-уродов грозит разорением той стране, где не различают ловкого пройдоху в науке от настоящего учёного... Эти пройдохи, занимаясь всю жизнь втиранием очков, приобретая монументальные формы, величественные жесты и оперируя цитатами, воздействуют одним только своим внешним видом на прочую человеческую массу, которая подобострастно внимает этим пифиям. Но в конце концов поганка лопается, и в мире от неё ничего не остаётся, кроме смрада. Плачут денежки народные...
Но ещё большее зло, - продолжал он, - состоит в другом; научное открытие остается непонятым, а бездарь подминает под себя настоящих учёных, как медведь овцу. Подняв указательный палец, такая фигура провозглашает: «Не бывать Менделееву академиком! Не бывать Мечникову академиком! Не бывать Циолковскому академиком! Не бывать! Академиком буду я, я - великий Пустозвон». И он становится академиком, ибо по фигуре он подходит: не маленький, а крупного масштаба, не щуплый, а упитанный, с гривой волос, он импозантен и самоуверен, говорит, как режет... Его багаж - десять статей в газетах и пять статей в популярных журналах на различные темы, и он становится авторитетом в области некой науки... наиболее модной...
Подминание бездарью под себя настоящих учёных есть явление общераспространенное и всемирно известное. Оно так крепко вошло в плоть и кровь человечества, что считается явлением обычным и как бы даже необходимым, а потому с ним не ведётся никакой борьбы, решительно никакой борьбы, кроме некоторых корреспонденции в газетах. А великие учёные задыхаются в этой борьбе, страждут и исходят кровью... Бездари так умеют поставить дело, чтобы настоящий учёный не мог даже пикнуть. Своей «авторитетной фигурой» они убивают научную мысль ещё в зародыше. Они провозглашают «крамола» и этим зачисляют себя в число «бдящих». Во все времена и у всех народов «бдящие» были в почёте, им отводилось первое место за столом, уставленным яствами, первый дом с коврами и парчовыми занавесями, первое место на общественной трибуне. «Бдящие» - это те, которые борются с «крамолой». А так как каждая новая, прогрессивная, революционизирующая мысль, новое открытие или изобретение есть «крамола», то «бдящие», узревшие «крамолу», веселятся и радуются и артистически разыгрывают сцену «изобличении». Они становятся прокурорами, требующими наказания крамольнику, отстраняя его от науки и предавая общественному порицанию, которое часто заканчивается гибелью великого учёного, великой идеи...
Но идея и работа всё же не погибают вместе с учёным-творцом. «Бдящие» ловким жестом циркового фокусника кладут её в собственный карман и до поры до времени держат её там. Ждут. Выжидают. Проходят годы... И вдруг неожиданно для всего мира вы, конечно, догадываетесь, что происходит: «фигура» становится знаменитостью, вор превращается в «гения», получает ордена, институт и т. п. «Фигура» становится автором и других работ... Вместо того чтобы попасть в тюрьму, новоиспеченному «гению» курят фимиам и слагают панегирики. И растёт о нём слава не по дням, а по часам, и люди не знают, что славословят они вора, карманника, домушника! А настоящий творец лежит во сырой земле, и никакие сны ему не снятся - ни добрые, ни злые...
Где же тут справедливость? Взять бы топор и вилы, как делали в старину, и пойти бы всем миром против этого супостата, убийцы, вора… Да уж где там! Народилось этого люда-бездари тьма-тьмущая, даже Солнца красного не видно стало! Сидят эти молодчики в канцеляриях и решают: запретить Циолковскому думать о ракете! Запретить ему писать о ракете, запретить ему печатать статьи о ракете! Запретить!.. Сидят такие молодчики чинно за столами, крытыми зелёным сукном, и думают думу: надо так изобразить дело, что ракета Циолковского есть чистейшее надувательство, оптический обман, иллюзия, мираж, фата-моргана. Отдать в приказе: считать ракету Циолковского игрушкой для молокососов и истребить все писания о ракете сего мужа как недостойные печати произведения...
Во всяком случае так им грезится...
Надменные, ясновельможные, тупоголовые изводители чернил! Самая поразительная сила, которой владеет человек, - продолжал он, - это сила его творческой мысли, которая помогает человеку стать таким, каков он есть, человеком творящим, строящим, созидающим. В существовании этой силы - могущество человека во всех стихиях, его первенство по сравнению с другими живыми представителями животного царства планеты. Но оказывается, что творчество независимо от области, в которой оно проявляется, обречено на страдания и муки. Помимо того что самый акт творчества зачастую сопровождается страданием, которое получило даже вульгарное название «муки творчества», человек, позволивший себе творить, со всех сторон подвержен самым диким нападкам, направленным на прекращение этого великого акта. Человечество, живущее творчеством, создавшее себя творчеством, в то же время является самым ярким противником этого акта.
Некоторые считают, что в основе борьбы с творчеством лежат зависть, боязнь новизны, прирождённый консерватизм, нежелание сходить с занятых позиций, переучиваться и т. д. Для сохранения своего существования человек идёт на всё: хулу, поношение, клевету, прямую и скрытую борьбу вплоть до полного уничтожения врага морально и физически. Всевозможные мерзости и пакости изобретаются человеком для борьбы с творческой личностью. «Всякая творческая личность должна быть уничтожена, ибо она мешает спокойно жить» - вот лозунг девяноста пяти процентов населения земного шара. Девяносто пять процентом всего населения считают, что их беды, нищета, болезни, преждевременная смертность и т. д. зависят от пяти процентов - творческих личностей, которые съедают всё то, что не доедают девяносто пять процентов. Эти пять процентов человечества живут лучше, чем девяносто пять процентов: они имеют машины, десятки костюмов и несколько пар обуви, они хорошо, сытно и вкусно питаются, имеют достаточный досуг для отдыха, могут хорошо воспитывать детей и живут в хороших, благоустроенных домах, особняках или квартирах. В то же время девяносто пять процентов систематически недоедают, недосыпают, имеют много детей, которых нечем кормить, или по бедности и неустроенности остаются одинокими. Они злостно ненавидят эти пять процентов творческих личностей и готовы им перегрызть горло.
Конечно, это далеко не так и обобщать такие положения нельзя. Не всякий творческий работник, даже далеко не всякий гений живет в своё удовольствие. Есть гении признанные, есть гении не признанные при жизни и признанные только после смерти и т. д. Всюду градации, классы, иерархии. Непризнанных гениев больше, чем признанных. И потому живётся таким непризнанным гениям совсем не так уж хорошо, как о том думают девяносто пять процентов человечества. Такие гении вместе со всем человечеством делят нужду, горести и беды... И также ведут ожесточенную борьбу за существование.
