Закономерности и эффекты качественного (!) обучения дошкольников, школьников…
Бюрократическая организация творчестваОфициальная / бюрократическая организация творчества
X
«Коллегия Ля Флешь (или просто Ля Флешь, как её обычно именуют в литературе) незадолго до зачисления в неё Рене Декарта была основана орденом иезуитов с согласия французского короля Генриха IV, отдавшего под неё фамильный замок Шатонёф. Положение Ля Флеши среди других учебных заведений королевства было привилегированным, так как король взял её под свою опеку.
Щедрость, с которой укомплектовали библиотеку коллегии с самого её основания, была поистине королевской, а преподавали здесь, как напишет много позже Декарт, лучшие в Европе профессора. Профессора эти, а также люди, занимавшие другие должности в коллегии, - ректор, инспекторы, воспитатели, репетиторы, экономы и прочие - все они были монахами, членами иезуитского ордена. Неудивительно поэтому, что главная цель всей десятилетней учебы определялась целью, ради которой орден был создан и во имя которой существовал к тому времени уже более полувека; что этой же целью определялись подбор дисциплин и способ их преподавания; что строгий и во многом суровый распорядок жизни и деятельности ордена был распорядком школьной жизни Ля Флеши; что, наконец, образ мышления обучающих (иезуитов) должен был стать образом мышления обучаемых.
Основной принцип деятельности ордена - суровая, равно обязательная для всех дисциплина, обеспечивавшаяся «теорией повиновения».
Теория содержит три ступени, последовательно проходимых вступающим в орден (новицием):
а) подчинение действия;
б) подчинение воли;
в) подчинение ума.
Общая программа: «Стать всем для всех, чтобы приобрести всех». Обряд крещения закреплял за церковью тело будущего гражданина. Надо было «приобрести» и его душу, воспитав (в условиях нарастающего распространения ереси) соответствующим образом, и тем самым обеспечить себе подрастающее поколение. Став, помимо всего прочего, почти с самого момента своего возникновения школьным орденом, «дружина Иисуса» (таково коренное значение наименования этого «общества священников для внутренней миссии») обеспечивала в своих учебных заведениях высокий по тем временам уровень обучения.
В Ля Флеши строгая дисциплина поддерживалась неукоснительным распорядком жизни. Спали воспитанники в общих спальнях (дортуарах). Подъём происходил по сигналу и был обязателен для всех, причём вставали очень рано, вне зависимости от времени года. Общим строем на молитву, на завтрак, на учёбу, на обед, на прогулки - воспитание единомыслия будущих сержантов духа начиналось со «строевой подготовки». […]
Как строилось обучение в Ля Флеши? Представление об этом даёт урок («лекцио»), ибо сценарий действия, разворачивавшегося во время урока, в точности неоднократно воспроизводился затем - дважды в день на репетициях (дневной и вечерней) и один-два раза в месяц на диспутах, с той лишь разницей, что если на уроке главным действующим лицом был лектор, то на диспутах и репетициях в качестве действующих лиц должны были выступать ученики.
Итак, идёт урок философии. Преподаватель (в коллегии он именовался профессором философии) только что прочёл текст, который служит материалом для обсуждения. Обсуждается текст в ряде извлечённых из него вопросов. Поставленный вопрос тщательно, скрупулёзно отделяется от других вопросов. Профессор разделяет его на множество различных частей в отношении которых путём так называемого определения терминов постепенно исключается всякий намёк на двусмысленность. Теперь следует изложение нескольких ясных и неопровержимых принципов («начал»). После рассмотрения («обговаривания») этих принципов и на их основании разворачивается последовательность доказательств, суть которых резюмируется в сжатой словесной «формуле» - силлогизме. По нашим понятиям, работа здесь заканчивается, и дальше уже идти некуда. Ан нет! По канону приёмов схоластической логики пройдена лишь половина пути к истине. Получен, как мы бы теперь сказали, только положительный результат, вернее, положительная половина результата, его «да».
Вторая часть пути состоит в последовательном возведении цепочки возражений. Каждое последующее возражение посредством процедуры «градации требований» становится всё более сильным, пока требования не достигают наивысшей степени трудности. Возведение полновесного «нет» закончено.
Наступает кульминация: «да» и «нет» сталкиваются лицом к лицу. И тогда на основе силлогизма несколькими точными ударами руки мастера «нет» повергается в прах: возражения разбиваются, как бы сильны они ни были. «Да» торжествует, и это нам понятно.
Непонятным, странным представляется то, что торжество это невозможно без «нет» - последнее полностью его разделяет: истина постигнута лишь в триумфе «да-нет», или, ввиду «симметричности» ходов, в триумфе «нет-да»! Победа фиксируется авторитетом в лице профессора: кратко, в немногих словах он высказывает истину - окончательное мнение о поставленном вопросе.
Вся описанная процедура бывала представлена, по словам летописца Ля Флеши, «в сухом, техничном философском стиле, так что ни одно слово не было обращено к душе, не давало успокоения уму и не «затрагивало сердца»: терялся всякий след конкретно-содержательного предмета, всякий намёк на него.
Профессор учил превращать любой текст в объект дискуссии, и на репетициях эта техника доводилась до совершенства, до степени искусства. Это искусство периодически испытывалось в диспутах, где «да» (тезисы, утверждения) и «нет» (антитезисы, возражения) попеременно представлялись самими учащимися.
Цель: овладеть техникой, ни на йоту не меняя её. По свидетельству одного из соучеников по коллегии, Декарт не только блестяще овладел этим искусством - он «изобрёл собственный, весьма своеобразный способ диспутирования». Сам Декарт уточняет, что речь шла не только о диспутировании: «Юношей, сталкиваясь с открытиями, требующими изобретательности, я стремился к тому, чтобы, не читая автора, самому попытаться придти к ним…». По словам того же однокашника Декарта, даже благосклонные к нему патеры-руководители (ректор и инспектор) выражали в таких случаях свое неудовольствие: это было нарушением самой сути дела.
Ведь орден создан для борьбы с ересью, прежде всего в рядах священнослужителей. А именно с попыток что-либо изменить в каноне - как правило, «улучшить» тот или иной из моментов догматики - и начинались ереси».
Ляткер Я.А., Декарт, М., «Мысль», 1975 г., с. 20-22 и 26-28.
Добавлю, что в иезуитском коллеже Ла Флеш Декарт познакомился с Мареном Мерсенном - будущим координатором научной жизни в Европе.
