Условия и история развития России
Условия и история развития России
ПолитикаУправление регионом, партией, страной…
X
Бюрократизация власти в России по В.В. Налимову
Судьба России - тема, которая глубоко волновала В.В. Налимова. Не на чужом, а на собственном опыте он испытал извивы российской истории, её иррациональность и жестокость. Тем не менее Василий Васильевич не озлобился, не стал эмигрантом, чётко разделяя демоническую Власть, которая овладела его страной, и саму страну, Россию, о которой всегда болела душа. Важнейшей своей задачей он считал осмысление того, что происходило с Родиной в течение последнего столетия. Потрясения, которые пережила Россия в XX веке, он называет негативным экспериментом. Марксистская интерпретация идеала христианства привела к эксперименту, захватившему судьбы миллионов людей и оторвавшему страну от духовности. У социальных экспериментаторов возобладала вполне ницшеанская любовь к дальнему - к Будущему Человеку при полном небрежении ныне живущими. Ради Будущего Человека приносились неисчислимые жертвы, разжигались войны, современникам навязывалась Великая Идея: ради Великой Идеи можно всё. Жажда великого дела утоляется только кровью.
Впрочем, не сама пролетарская революция была экспериментом, а то, что произошло после неё. Революция, полагает Налимов - неизбежная естественная смерть одряхлевшего старого, это естественный закономерный процесс, отбрасывающий всё устаревшее и распадное, поэтому на неё нельзя нападать. Как бы ни была тяжела гражданская война - проявление этой смерти. Революция несёт в себе надежды, окрылённость, ожидание нового. Беда в том, что она практически сразу оказалась скована лишь одним направлением русского марксизма, которое объявляло себя собственно-научным и призывало к строительству коммунизма - к концентрации всех помыслов на будущем. Тем направлением, которое, как никакое иное, впитало в себя западную традицию действия, переделки мира во имя будущего. Жертвенное служение этому будущему, - пишет В.В. Налимов, - любовь к тому Дальнему, который будет жить в этом будущем, породило неудержимую волю к Власти. И Власть была захвачена носителями истинного знания.
Однако, народ оказался не готов к переменам. Он ещё жил сознанием своего прошлого, был погружён в обрядовое христианство, а где-то - и в мусульманство, не мог отрешиться от традиций. Власть была диктатурой, она остро ощущала свою непрочность и потому спешила. Именно поэтому, желая ускорить возникновение нового общества, она взялась истреблять не только тех, кто активно ей сопротивлялся, но и тех, кто мыслил иначе, был носителем прошлого в своём сознании. Так появились лагеря, куда попадали инакомыслящие. Свободу нужно было обуздать во имя Великой Идеи, иначе эта Идея погибла бы. Лагеря должны были исправить сознание людей путём шока, возникающего от невероятно тяжёлой работы, многие просто гибли от непосильного труда. Страну надлежало очистить от всего чуждого, и потому возник великий Сыск, который коснулся и самой партии.
Когда же прошло более шестидесяти лет и Дальний (человек будущего) стал Ближним (современником), то оказалось, что этот Ближний достаточно равнодушен к Великой Идее. Исчезли кожаные куртки - униформа революционных лет, стали востребованы джинсы, импортная жвачка и мотоцикл. Среди молодёжи растут пьянство и немотивированные преступления. Мыслящие молодые не ищут ответов на свои вопросы о вечном в марксистской философии, они обращаются к немарксистской философии и даже к религии.
Гармоническое общество со всесторонним развитием личности не реализовалось, в искусстве, архитектуре, гуманитарных науках и философии произошёл упадок. Всё западное стало привлекательно. Никто из сторонников Великой Идеи не поверил бы в своё время, что так может произойти. Но это произошло, и хотя многое изменилось, многое в судьбе России осталось неизменным, несмотря на смену обстоятельств. Это прежде всего её отношения с Властью.
Но что такое Власть? Какова её природа? Власть чаще всего выражается в крупных политических фигурах, в великих деспотах и тиранах, вождях и политических лидерах, однако они ли сами по себе являются её носителями?
В.В. Налимов полагает, что эти тираны и лидеры достаточно случайно становятся теми фигурами, через которые реализуются сгустки энергии, накопленные в жизни общества. Он считает, что ни коммунизм в России, ни фашизм в Германии нельзя объяснить просто исходя из экономических и политических факторов (кризис, безработица и т. д.), так же как нельзя приписать им самим всю заслугу их непомерного влияния. Был ли Сталин гением власти или только пешкой в большой игре? Василий Васильевич считает, что явление таких фигур, как Сталин и Гитлер, - это результат не только воплощения накопленной энергетики, но и результат определённого типа культуры. Всё, что происходило в коммунистическом и национал-социалистическом экспериментах, было порождено европейской культурой и европейской ментальностью, суть которых нам ещё предстоит в полной мере понять. Однако Власть всё же не сводится к конкретным фигурам, сколь бы они ни были влиятельны.
О природе Власти спорили в своё время анархисты и большевики, меньшевики и эсеры, либеральные интеллигенты и религиозные мыслители. Продолжали спорить, сидя в тюрьмах и лагерях.
Однако, чтобы понять суть Власти, стоит обратиться к древнему гностическому учению. Согласно гностикам, Власть есть просто охранение нашего незнания. И вправду: Власть всегда тесно связана с Идеей и охраняет её. Идея же выступает в виде некоторого Знания, которое людям будущего будет представляться незнанием.
Идея, пишет В.В. Налимов, может быть задана в виде некоторого размытого построения. Тогда охраняющая её Власть представляется как демократическая. Если же, напротив, Идея задаётся жёстким построением, то охраняющая её Власть неизбежно превращается в диктатуру. Тогда носителями идеи становятся не отдельные персоналии, а народы и страны. Ярким примером жёсткого построения Идеи является русское самодержавие.
Основой монархической идеологии выступала идея о царе как помазаннике Божьем. Эту идею надо было охранять, одновременно охраняя обрядовое православие, идущее в единстве с царизмом. Власть всемерно поддерживала достаточно ретроградную православную церковь, представляя её как единственно истинную церковь Христа. Самодержавие, стараясь ничего не изменять, озлобляло интеллигенцию и народ, но ничего не желало менять, охраняя Идею. При советской власти, говорит В.В. Налимов, возникла новая господствующая Идея, но в 60-70-е годы её стало трудно охранять. Запад оказался привлекательным для людей, поскольку он всё время выдвигает новые идеи, облекает их в новые яркие одежды, в результате чего эти идеи оборачиваются модой. Поэтому Власть вынуждена охранять народ от всего на свете: от модернизма в искусстве, от персонального видения истории, от личного мировоззрения, от свободной религиозности. Главный пафос Власти: запрещать! Запрещать всё, иначе Идея расколется, исчезнет, растворится в чужом. Идея - демиург, её надо кормить и поддерживать, иначе оно захиреет.
Однако является ли природа Власти - классовой, как о том учили большевики? В.В. Налимов считает, что класс - это не более чем классификационная единица, таксон, а всякая классификация условна.
Может ли таксон определять природу Власти? Видимо, нет. Если мы хотим понять эту природу, нам надо обратиться к некоему роду социального Организма, который устроен так, что сживается, сливается с Властью, оказывается неотличим от неё. Это определённый генотип. Он по своей природе неизменен, инвариантен социальным катаклизмом. Как и всякий организм, он способен мутировать, а в кризисных ситуациях мутирует особенно рьяно, дабы не погибнуть. Организм выбрасывает из себя, словно семя. Главу Власти, который должен оплодотворять все общества. В условиях стабильности мутации должны быть ограничены, потому культуры прошлого вырабатывали специальные механизмы для сохранения семени Власти; в Древнем Египте фараон обязательно женился на своей сестре, и египетские структуры просуществовали тысячелетия, в европейских монархиях король женился не на сестре, а на принцессе другой монархии, и монархический строй Европы оказался менее жизнеспособным. Генотип может внешне выглядеть как класс, но внутренне он противостоит любой неоднородности. Так в российской истории генотип всегда справлялся с бунтарями, которые выступали против Власти (с неоднородным дворянством, разночинцами).
Развитие западного общества привело к тому, что Идея стала размытой, начала признавать интерпретации, и различные генотипы взялись за сохранение размытой Идеи, что и выразилось в феномене демократии. Демократия - качающаяся балансировка, когда Власть тихо переходит от одного генотипа к другому. Однако демократия не уберегла Запад от такого проявления Власти, как бюрократия. Усложнение техники ведёт к созданию крупных фирм, похожих на прежние советские министерства, свободный рынок подчинен моде, крупные коммерчески успешные фирмы поглощают мелкие: не энтузиазм и не жажда познания, а деньги доминируют в обществе. Поэтому приватизация - путь, по которому идет теперь Россия - не панацея. В приватизированном обществе преимущество отдано фирмам-гигантам, в которых утрачено личностное начало. Творчество замирает - всё как в наших министерствах и ведомствах.
Бюрократия - фундамент устойчивости наличной системы Власти. В СССР в руках бюрократов была сосредоточена вся власть: идеологическая, политическая, законодательная, исполнительная, экономическая, военная, муниципальная, власть над искусством, над правом заключать брак, над правом выезжать за границу, над использованием результатов творческой деятельности.
Бюрократизация технизированного общества неотвратимо привела страну к бюрократизации науки. В России интеллектуальную жизнь возглавляли около пятисот академиков - кардиналов от науки, которые сами выбирают своё пополнение, приближены к Власти и не несут перед общественностью практически никакой ответственности. По своей замкнутости, - пишет В. В. Налимов, специалист по наукометрии, - наша Академия напоминает средневековые корпорации Западной Европы.
Второй после академиков эшелон - члены-корреспонденты, епископы от науки. Третий эшелон - иерархически упорядоченные научные сотрудники. Такой суровый орденский облик Академия приобрела после войны, и это, несомненно, помешало свободному развитию науки. По мнению В.В. Налимова, бюрократическую систему, взятую в целом, издавна стабилизируют в нашей стране три фактора:
1) дешёвый, доступный всем хлеб;
2) доступность и дешевизна водки, умильное отношение к пьяному и к пропиванию общенародного добра;
3) утрата привычки содержательно и напряжённо работать,
Для бюрократии характерны бесконечное регулирование, контролирование, проверка, наблюдение, планирование того, что уже не планируется - индустрия псевдоуправления - управления без обратной связи. Что из всего этого получается - никого не волнует. Процесс идёт спонтанно при жестких ограничениях, большая часть производимой работы никому не нужна. Управление приобрело обрядовый характер, обрядовое управление - нечто немыслимое! И трагедия состоит в том, что люди, занятые обрядовым управлением, ничего другого не умеют: они поддерживают сложившуюся бюрократическую систему, потому что она их кормит.
Власть, опирающаяся но разветвленную бюрократию, создаёт общество в виде пирамиды. По вертикальной оси пирамиды можно представить себе шкалу, согласно которой упорядочивается социально-политическая значимость людей. По объёму пирамиды распределяются сами люди в соответствии с их социально-политической значимостью. Сама эта значимость определяется многими факторами, которые отнюдь не очевидны и являются результатом сети скрытых отношений. На пирамиде, характерной для СССР, можно выделить ряд зон.
Одна из них, расположенная достаточно высоко - это непотопляемые. К непотопляемым можно отнести людей, которые занимают особые должности вне зависимости от обстоятельств, здоровья и способностей, они пользуются закрытыми распределителями, правом ездить за рубеж, комфортно отдыхать, пользоваться дачей и т. д. Они есть и среди чиновников, и среди учёных. Есть зона, стоящая выше. Её представители, как правило, занимают одновременно очень много постов, и когда такой человек умирает, в центральных газетах появляется некролог за подписью высокопоставленных лиц.
Но есть зона ещё выше: это те, с кем простой человек вообще не может встретиться. Существуют зоны и ниже области непотопляемости. В Советском Союзе к ним относятся многочисленные рядовые члены партии. У них больше прав и возможностей, но они и более уязвимы, чем беспартийные, так как, теряя партийный билет, оказываются ещё и наказаны.
Ещё ниже стоят все другие. Их много, они цементируются в единство теми, кто за ними наблюдает, тайно их охраняет, постоянно что-то о них куда-то сообщая для их же безопасности. И в этой зоне не у всех одинаковая социальная значимость, она зависит от того, кто где прописан и кто к чему приписан. Одно дело иметь московскую прописку, а другое - смоленскую, и переход из одной категории в другую доступен только людям с высокой энергетикой.
Ещё ниже - зона репрессированных людей. Здесь тоже всё неоднородно: одни - в лагерях строгого режима, другие - просто в лагерях, третьи - условно освобожденные, четвертые - в ссылке. Все это разные уровни социально-политической значимости человека.
И вся эта пирамида цементируется Властью, Идеей. Однако, когда люди в массе становятся равнодушны, безразличны, цементировать их всё труднее. Властвовать можно только над теми, кто сохраняет энергетику: способствует Власти или сопротивляется ей. А русский народ свою энергетику в значительной степени потерял. В психологических пространствах русский народный дух съежился, стал угасать, лишённый своих традиций, порабощенный Идеей-Демиургом, связавшей себя с Властью государства и бюрократией.
Золотухина-Аболина Е.В., В.В. Налимов. Отечественная философия, М., Март, 2005 г., с. 79-84.
