Приёмы «языковой игры» по Людвигу Витгенштейну
После смерти Людвига Витгенштейна были изданы его Философские исследования / Philosophische Untersuchungen.
В этой работе он отбросил ряд концепций «Логико-философского трактата», в частности, он считал, что нужно отказаться от предпосылки, что некое слово обозначает одну и ту же вещь в различных контекстах...
Людвиг Витгенштейн считал, что не существует неопровержимых или фундаментальных суждений типа «это моя рука», и других выражений здравого смысла как потенциально неизменной системы. Он поместил суждение «это моя рука» в другой контекст следующим образом: воины напавшего племени собрали всех выживших мужчин и безжалостно отрубили им правые руки, которые свалили в кучу посреди деревни. После ухода завоевателей мужчины собираются вокруг кучи. Один восклицает; «Это моя рука!» Другой отвечает: «Нет, не твоя».
«Как многообразен мир человеческой деятельности, так многообразны и виды языковой деятельности в пределах одного естественного языка, не говоря уже о других языках, других культурах и цивилизациях. По Витгенштейну, Августин ошибался, полагая, что значение каждого слова зависит от замещаемой им чувственной или образной предметности. При этом философ проявляет известное снисхождение ко взглядам Августина на язык, отмечая, что августиновская концепция языка истинна лишь для одной специальной и довольно примитивной языковой игры, а не для всего их разнообразия (то есть, для многих контекстов - Прим. И.Л. Викентьева).
Действительно, мы вполне можем представить ситуацию, где имеются все основания для утверждения, что значением слова является вещь, на которую данное слово указывает. Но как быть в тех случаях, когда требуется отдать приказ, выразить сочувствие, гнев, задать вопрос и т. д.? Здесь августиновская концепция демонстрирует свою полную беспомощность. Вот почему Витгенштейн настаивает, и не без оснований, на том, что язык можно считать более или менее усвоенным, когда некто в состоянии играть в различные языковые игры, т. е. в состоянии использовать слова согласно определённым целям (например, задавать вопросы, отдавать приказы и т. д.), а не как вербальную этикетку.
По-видимому, не случаен тот факт, что «Философские исследования» открываются полемикой с Августином, взгляды которого в определенном смысле соответствуют взглядам Витгенштейна периода «Логико-философского трактата».
В «Трактате» слово является значимым, если и только если оно является именем чего-то конкретного. В «Философских исследованиях» слово более не является только именем; слово может быть использовано как имя, указывающее на вещь, но, кроме этого, оно может быть использовано и многими другими способами.
Соответственно изменившимся воззрениям Витгенштейн вкладывает совершенно новое содержание в термин «язык».
Теперь этот термин применим не только к одному-единственному феномену, а охватывает обширный класс неопределённого числа языковых игр.
Стало быть, язык нельзя сводить только к картине реальности. Его мировоззренческие возможности настолько богаты, что язык способен выполнять множество самых разнообразных функций».
Жоль К.К., Логика в лицах и символах, М., «Aст»; «Восток-Запад», 2006 г., с.263-264.
