О необходимости свободы мысли – это почва для гениев по Джону Миллю

«Подлинных гениев всегда очень мало; но чтобы они были, необходимо сохранять  почву, на которой вырастают титаны.

Гений свободно дышит лишь в атмосфере  свободы, ему труднее приспособиться к стереотипам, устроенным обществом. Если гений из робости согласится быть втиснутым в стандартную форму и позволит той своей части, которая не вмещается, остаться неразвитой, общество мало приобретет. Если же сильный характер разобьёт эту форму, показав, что общество не смогло его принизить до посредственности, к нему  «приклеят» ярлык «дикарь», «сумасброд», уподобясь тем, кто сожалеет, что Ниагара не течёт плавно меж берегов, как голландские каналы.

Я энергично настаиваю на значении гениев, на необходимости позволить им свободно развиваться и в мыслях, и на деле.

Знаю, в теории никто не против, но знаю, что почти каждый абсолютно равнодушен к этому. Думают, что гениальность хороша, когда создаёт восхитительное стихотворение или картину.

Но что касается оригинальности в подлинном смысле слова, оригинальности мыслей и дел, почти все считают, что без неё можно великолепно обойтись. Неоригинальные умы не видят в ней  пользы. Не понимают, зачем она - да и как им понять? Если бы поняли, какой в ней прок, это уже была бы не оригинальность. Вспомнив, что любую вещь кто-то когда-то сделал первым и что все существующие блага - плоды оригинальности, будем достаточно скромны, чтобы верить - не всё ещё сделано, и оригинальность нужна тем больше, чем меньше сознаешь, что её не хватает.

По правде, сколько ни проповедуют или даже ни оказывают уважения реальному или мнимому умственному превосходству, общая тенденция в мире - предоставить посредственности больше власти. В древности, в Средние Века, и в уменьшающейся степени во время долгого перехода от феодализма к современности индивидуальность была сама по себе силой. Теперь она  затерялась в толпе. В политике уже тривиально утверждение, что миром правит общественное мнение. Единственная настоящая власть - это власть массы и правительств, ставших органами инстинктов и тенденций толпы.

За общественное мнение не везде принимают мнение одних и тех же слоёв общества: в Америке это мнение всех белых, в Англии - среднего класса. Но всегда это масса, то есть коллективная посредственность. И - ещё большая «новинка»: массы черпают свое мнение не из книг и не от церковных или государственных деятелей. Их взгляды создают люди, подобные им, обращающиеся к ним или говорящие от их имени. Я не сожалею об этом. Не считаю, что на  теперешнем низком уровне разума возможно что-нибудь лучшее. Но, тем не менее,  власть посредственности есть власть посредственности.

Начало всех благородных и мудрых вещей идёт и должно идти от индивидуальностей. Честь и слава среднему человеку, если он способен следовать этой инициативе, способен внутренне отозваться на мудрое и благородное и идти за ним с открытыми глазами. Я не пропагандирую «обожествление героя».

Гений вправе претендовать только на свободу указывать  путь. Заставлять других идти по нему не только несовместимо со свободой и развитием людей, но и вредно для самого гения, так как развращает его. Кажется, однако, что когда мнение массы стало или становится господствующим, противовесом и коррекцией этой тенденции стала бы всё более превозносимая индивидуальность великих мыслителей. В этих обстоятельствах вместо того, чтобы подавлять индивидуальность, следует поощрять её действия, отличные от действий массы. Главная опасность сегодня в том, что не многие решаются быть эксцентричными».

Джон Милль, О свободе, цитируется по журналу «Наука и жизнь», 1993 г., N 12, с. 26.

 

Гениальные достижения / результаты.