Д.А. Гранин написал сатирическую поветь на Григория Васильевича Романова, 1-го секретаря Ленинградского обкома КПСС в 1970 - 1983 годах.
В повести есть показательный фрагмент об отношении Властей к художникам, цитирую:
«Персек» - так называют у нас сокращенно первых секретарей, ибо они-то и являются нашими правителями. […]
Надо было рассмотреть проекты памятника. Специалисты год рассматривали их и отбирали.
Но одно дело искусствоведы, художники, архитекторы, другое - первый секретарь. Спрос с него. Он отвечает, ему доверено, а почему - потому что он лучше понимает, что нужно городу и народу.
Следовательно, он лучше знает, что хорошо и что красиво.
Вот скульптор поместил в центре композиции золотого мальчика. Партизаны, солдаты - все они смотрят на маленького золотого мальчика. Однако на вопрос, что эта фигура означает, скульптор точного ответа не дал: думается, что скорее всего мальчик выражает Надежду, Победу, Веру, Будущее...
Много красивых слов и никакой окончательной формулировки. Неясно. Роман Авдеевич смотрел на скульптора задумчиво, понимал, что такой вопрос могут задать ему самому. И что он ответит? И вообще, что это за памятник, если он вызывает вопросы?
Всем известно, что Победа должна изображаться в виде женщины. При чём тут мальчик? Победа - она женского рода. Победа должна быть солидной, роскошной женщиной с мечом или венком или ещё с каким-то символом. Удалить придется мальчика. Заменить! В прежнее время Роман Авдеевич велел бы поставить на этом месте, в центре, если не женщину, то генсека, разумеется, нынешнего, поскольку он участвовал, но увы...
Подумав, предложил заменить мальчика фигурой матроса, флот тоже участвовал, а представителя флота не видно, и остальных надо проверить, чтобы все виды оружия были налицо. ..
Скульптор что-то возражал, но недолго.
Указания Романа Авдеевича были выполнены, и получилось неплохо, во всяком случае у членов ПэБэ (Вероятно – Политбюро ЦК КПСС – Прим. И.Л. Викентьева) которые приезжали, памятник не вызвал вопросов, выглядел он богато. Красный гранит блестел, свежие венки всегда лежали, памятник был представлен на премию.
Показывая его, Роман Авдеевич чувствовал себя участником творческого коллектива, и его доля труда была воплощена в бронзу. С тех пор он смело поправлял и по линии кино, живописи и других искусств.
Будучи в мастерской скульптора, Роман Авдеевич обратил внимание, что работает скульптор один, в отдельной мастерской. Обстоятельство это удивило нашего Первого. Расспросив, он узнал, что и другие скульпторы работают в одиночку, кто где.
И художники таким же образом заточены, каждый в своей мастерской, писатели и композиторы соответственно работают на дому. Когда хотят, тогда и начинают работу, когда хотят - заканчивают. Ни учёта, ни отчёта. Никто их не проверяет. Могут шататься в рабочее время по улицам, могут неделями ничего не делать. Пробовали ему осторожно напомнить насчет вдохновения, особенностей творчества, он слушал холодно, потом спросил:
- А почему это вы за них хлопочете?
Примолкли. Тогда он сказал:
- Думаете, я не знаю про труд художника? Всё известно.
Советский художник не кустарь-одиночка. Архитекторы - кто, по-вашему? Тоже художники. А являются на работу вовремя, уходят со звонком, работают в коллективе у всех на виду. И обеспечивают нужды города.
В заключение предложил подработать положение о переводе всех отрядов творческой интеллигенции на коллективную работу. Создать студии, мастерские, распределить по жанрам, по темам - маринисты, лирики и т. п. Чтобы все являлись вовремя и усаживались за свои партитуры и рукописи на весь рабочий день.
Обеспечить пишущими машинками, мольбертами.
Идею высоко оценили наверху, но исполнять посоветовали постепенно, поэтапно, чтобы не будоражить мировое общественное мнение, поскольку вступили в период, когда приходится с ним считаться».
Гранин Д.А., Наш дорогой Роман Авдеевич (повесть), Л., «Совиттурс»», 1990 г., с. 4 и 8-9.
