Искусствоведение и литературоведение
Ошибки при построении моделейОшибки при построении научных моделей
ФилософияОтдельные философские парадигмы, метафоры и идеи…
Критика философииКритика философии
X
«Первый пример моего критического отношения к собственной мысли - подготовка нового издания «Лекций...».
Хотя редактор издательства Александра Ивановна Кузьмина, с которой я с удовольствием работал в течение ряда лет, предлагала мне воспроизвести первое издание буквально, я счел необходимым его существенно доработать, потому что, размышляя над изложенным в нём представлением о четырёхмерной структуре художественно-образного воссоздания действительности, я понял, что не могу объяснить, почему она такова. Оно и неудивительно ведь данная четырёхмерность была установлена мной чисто эмпирически, и потому ни у читателя, ни у меня самого не могло быть уверенности в том, с достаточной ли полнотой я охарактеризовал эту структуру, отвечает ли набор её элементов критерию необходимости и достаточности, а если отвечает, то какова логика их связи.
Начав ломать голову над этими вопросами, я неожиданно обнаружил в только что вышедшей книге профессора Б.Г. Ананьева «Человек как предмет познания» выделение трёх видов человеческой деятельности, играющих один за другим роль деятельностной доминанты: игра, учение и труд.
Меня поразило сходство этих видов деятельности с тремя аспектами структуры художественной деятельности - с общением, познанием и преобразованием реальности. Может ли это совпадение быть случайным? И если нет, то почему в структуре целостно рассматриваемой деятельности человека три формы её проявления, а в художественной деятельности - четыре? Почему не выделена ценностно-ориентационная деятельность - ведь очевидно, сколь велика её роль в человеческой жизни?!
Я стал искать в других трудах Б.Г. Ананьева ответ на вопрос об основаниях выделения этих трёх форм деятельности и не нашел такого обоснования.
Тогда я задал этот вопрос самому Борису Герасимовичу: каковы теоретические основания выделения данных видов деятельности?
Ответ был для меня неожиданным: «Эта триада выявлена чисто эмпирически».
Тогда последовал мой второй вопрос: «А не считаете ли Вы, что есть четвёртый вид деятельности - ценностно-ориентационный.
Ответ был: «Нет, не считаю. Ценностная ориентация, конечно, существует, но она присутствует и в труде, и в познании, и в игре».
Тогда я задал последний вопрос: «А не согласитесь ли Вы прочесть статью, которую я хочу написать, с обоснованием самостоятельности ценностно-ориентационной деятельности?» - «С удовольствием», - гласил короткий ответ.
И я ушёл писать эту статью, руководствуясь поначалу чистой интуицией, основанной на том, что, если такой компонент необходимо наличествует в искусстве, он должен иметь такой же статус в реальной жизни - ведь искусство является её удвоением, воссозданием по её собственным законам.
Я понял вместе с тем, что одной интуиции тут недостаточно, что нужна отрефлектированная методология анализа этих сложнейших образований - реальной деятельности человека и воссоздающего её искусства.
Поиски такой методологии привели меня к системному подходу, теоретически разрабатывавшемуся группой московских философов уже в течение десяти лет.
Результатом изучения сделанного ими и американскими основоположниками этого движения явилась моя статья «Опыт системного анализа человеческой деятельности», которую я и принёс Борису Герасимовичу.
Через несколько дней он сказал мне: «Вы меня убедили» - и написал рекомендательный отзыв для её опубликования в журнале «Философские науки»; она и появилась на его страницах в 1971 году.
В этой статье было показано, что человеческая деятельность включает в себя необходимые для бытия человека четыре её вида и что существует пятый её вид, в котором все четыре сливаются воедино, - художественная деятельность.
В этом направлении и была произведена доработка «Лекций...» для второго их издания, увидевшего свет в том же 1971 году. Тем самым моя трактовка искусства приобрела необходимую философско-теоретическую обоснованность, так не хватавшую первому изданию книги».
Каган М.С., О времени и о себе..., СПб, «Петрополис», 1998 г., с. 107-108.
500 закономерностей инженера И.Л. Викентьева.
