Ранние системы письма
«Ранние системы письма - принятые в Месопотамии, Египте, Китае, а позднее в Центральной Америке - изначально были пиктографическими, в них каждое слово обозначалось одним рисунком-символом, в некоторых случаях сложное понятие могло передаваться сочетанием двух или трёх символов.
Эти знаки не имели прямого отношения к определённому языку и его звукам, а потому могли исполь-зоваться для записи слов другого языка. (Так современные универсальные дорожные знаки и прочие общепринятые символы одинаково понятны англичанину, арабу и корейцу.) Сказанное относится, в частности, к ранним символам, применявшимся в так называемом критском линейном письме А и линейном письме Б.
Но если пиктограммы успешно отображали существительные и числительные, соответствующие относительно небольшим числам (в силу чего прекрасно подошли для ведения учёта, скажем числа колесниц, дротиков в арсенале или лошадей в конюшнях), они оказались менее удобными для передачи многочисленных глагольных форм и совсем уж не годились для построения непростых грамматических конструкций, таких как, например, сложно-подчиненное предложение.
Так что древние системы письменности были дополнены новыми символами, более подходящими для отображения сложных языковых конструкций, появились даже специальные значки для фиксации слогов определенного языка.
Конечная система символов представляла комбинацию пиктограмм, стилизованных и упрощёных несколькими поколениями писцов, и других усложненных знаков и слоговых азбук.
Усвоить сотни, а может, и тысячи отдельных символов удавалось только тем, кто посвящал их изучению годы. Такая неуклюжая система письма стала топливом, питавшим двигатель цивилизации, нефтью древнего мира.
Как отметил Клод Леви-Стросс, основная функция таких систем состоит в том, чтобы «облегчить порабощение одних людей другими» - грамота как орудие подавления.
Мы не знаем, кому первому пришла в голову идея алфавита, но знаем, откуда она ведёт своё происхождение - из Леванта, узкой полосы прибрежных земель, протянувшейся от Сирии до Синая и включающей Ливан и Израиль (Палестину).
Первый алфавит представлял собой по большей части заимствование вспомогательных силлабических знаков, рассыпанных внутри гигантской египетской иероглифики.
Как и многие другие изобретения, это складывалось и совершенствовалось в несколько этапов, и авторство его принадлежит не одному человеку, а многим. Но к середине 2 тыс. до н. э. на Синае на камнях высекались надписи, которые нельзя назвать ни пиктографическими, ни слоговыми в строгом смысле слова, это прообраз финикийско-ханаанско-еврейского письма. Лежащий в его основе примитивный алфавит, возможно, был завезён в Грецию финикийскими купцами, чьи корабли, гружённые металлами и такими экзотическими товарами, как пурпурные ткани из Финикии, курсировали вдоль всего средиземноморского побережья.
Греки добавили гласные к семитским согласным и ввели в употребление диакритические знаки для уточнения произношения, оставив нам алфавит (названный так по первым двум буквам - «альфа» и «бета»), который римляне впоследствии подвергли пересмотру и который в различных вариациях используется поныне в западноевропейских языках.
Довольно долго семитские (древнееврейские) и греческие тексты писались то слева направо, то справа налево, иногда в колонку, по кругу или спирали и даже в виде бустрофедона («с поворотом, какой делает бык на пашне»), когда одна строка идёт слева направо, вторая справа налево, третья снова слева направо и т. д.
Прошло немало времени, прежде чем единообразие, к которому мы привыкли, стало нормой и сложилась устойчивая система записи текста. Так или иначе, именно населявшие Левант семитские племена изобрели алфавит, составляющий по сей день основу письменности многих народов, алфавит, усовершенствованный греками и затем - после некоторых изменений - распространённый по всему миру римлянами и их потомками.
Не менее интересны, чем само изобретение алфавита, были применения, которые нашли ему греки. Если пиктографические системы в их ранних вариантах служили почти исключительно для учёта и для того же первоначально применялся семитский алфавит, состоявший только из согласных, - на Синае, может быть, ещё для записи коротких молитв, - то греческий алфавит с самого начала был использован для исключительно несерьёзных задач. Древнейшая надпись, нацарапанная на кувшине для вина в Афинах гомеровского времени, игриво сообщает: «Танцор исключительного изящества получит эту вазу в награду». […]
Давно уже не новость, что хорошо артикулированный алфавит служил средством постепенной демократизации древних обществ, в которых он возникал и укоренялся.
Амфиктиония водимых по пустыне иудеев - запечатленная в тех сценах Пятикнижия, где Моисей беседует с народом Израилевым, - является первым в истории человечества племенным собранием, которое приветствовало дебаты, насколько нам известно из письменных источников. Мало схожее с современной демократией, оно тем не менее обладало типично демократическими чертами: спонтанностью, прямой постановкой вопросов, открытостью дискуссии, признанием за любым человеком права высказать своё мнение, доходящим до того даже, что всерьез принимались слова, исходящие из уст ребёнка.
Появление письменности, основанной на двадцати с небольшим знаках, означало, что грамоту мог освоить любой - ребёнок, женщина, раб! Какой колоссальный прогресс по сравнению с ранними системами письма!
Но еврейский алфавит из-за отсутствия в нём гласных по-прежнему оставался таинственным и трудным, с примесью той абракадабры, к которой прибегали писцы и жрецы-правители Древнего Египта и Месопотамии.
Надо было прекрасно владеть языком, чтобы точно угадывать смысл написанного. Человек, для которого еврейский язык не был родным, всегда рисковал ошибиться в выборе гласной и неправильно прочитать слово или фразу.
Однако письменный греческий текст благодаря введению гласных исключал ошибочные толкования. Он был объективен и ясен для читателя. Подобно тому как простота греческого алфавита открыла широкий доступ к грамотности, которая, в свою очередь, стимулировала развитие демократической дискуссии, умение высказывать и отстаивать своё мнение, предельная объективность греческого алфавита сорвала покров таинственности с окружающего мира».
Томас Кахилл, Греческое наследство: чем цивилизация Запада обязана эллинам, СПб, «Амфора», 2006 г., с. 68-73.
