Идея «университета» в нашем понимании - «отделения и кафедры, спецкурсы, экзамены, вручение дипломов и присвоение академических степеней» - возникла не ранее XII-XIII веков.
В первых университетах было куда меньше привычной для нас бюрократии: не было ни университетских каталогов, ни студенческих групп, ни спортивных команд. Программа обучения ограничивалась «семью свободными искусствами»: это были грамматика, риторика и логика, объединенные в trivium, а также арифметика, геометрия, астрономия и музыка, объединенные в quadrivium.
Не было курсов по гуманитарным наукам - истории и прочим. В основном студенты изучали логику и диалектику. Логика сейчас редкий предмет, её преподают разве что в виде факультатива на математических или философских факультетах, а диалектика - искусство рациональной аргументации - практически исчезла из числа нынешних дисциплин.
Средневековые студенты не изучали литературу или поэзию так, как это делаем мы в институтах и университетах. А некоторые педагоги в те времена даже гордились тем, что не читали книг, которые мы привыкли считать древнегреческой и римской классикой.
Прежде чем поступить в университет, студенты посещали грамматическую школу - что-то вроде нашей начальной, - где их учили читать и писать. А в университетах иногда разрешалось говорить только на латыни, что отпугивало новичков, продавались даже брошюры о том, как справиться с головоломной латынью. Как и в современных университетах, для получения степени магистра нужно было учиться шесть лет или около того (студенты не останавливались на «дипломе» - степени бакалавра искусств или наук).
Те, кто учился в средневековых университетах, рассчитывали стать юристами, священнослужителями, врачами или чиновниками в той или иной области, и когда они приступали к профессиональному обучению (эквивалент наших медицинских и юридических факультетов), то сталкивались примерно с такой же программой.
Типичный курс основывался на изучении одной книги за учебный год.
В некоторых университетах использовался метод зубрёжки: преподаватели расхаживали по классу, зачитывая фрагменты книги и комментируя их, а студенты должны были запомнить и текст, и учительские пояснения. Сейчас нам трудно представить, как это происходило, тем более что предметом изучения были «сухие» трактаты по логике и речи не шло ни о какой самостоятельной мысли, требуемой в современных университетах с самого начала. Сегодня метод механического запоминания практикуется в иешивах, при изучении Талмуда, в мусульманских школах, где осваивают Коран,
и в какой-то степени на юридических и медицинских факультетах - но уж точно не на занятиях по искусству.
Интересно поразмышлять о различиях между таким образованием и нашим сегодняшним: средневековые студенты были явно лучше, чем мы, подготовлены к внимательному чтению и к тому, чтобы формулировать обоснованные суждения.
Со средневековой точки зрения умение запоминать и логическое мышление были необходимыми условиями для изучения любого предмета: студент должен был научиться рассуждать на самые разные темы, прежде чем приступать к изучению какой-то одной.
Совсем иная ситуация имеет место в нынешнем художественном образовании. Его ближайшей аналогией со средневековьем, о которой пойдёт речь чуть позже, является точное копирование произведений искусства - практика, вошедшая в обиход в XVII веке, особенно начиная с эпохи барокко. Но в общем и целом современное обучение искусству не требует тренировки памяти, владения риторикой (искусством красноречия) или диалектикой (умением логически рассуждать), и эти упущения не компенсируются в магистратуре. Не нужно быть консервативным защитником «культурной грамотности» или европоцентристом, чтобы задуматься о том, как изменилось бы качество образования при включении в программу риторики и диалектики, что было нормой для части древнего мира и для Европы в течение примерно шести веков со времени появления средневековых университетов.
Художников в средневековых университетах не готовили.
Непосредственно из грамматической школы или даже из родительского дома будущие художники попадали в мастерскую.
Два-три года они ходили в учениках, часто получая повышение - переходя от одного мастера к другому, а затем вступали в местную гильдию художников и начинали работать на мастера в качестве подмастерьев.
Труд их был непростым: есть свидетельства, что днем юные художники помогали своим мастерам, а вечера проводили за изготовлением копий.
Как правило, им давали не слишком «творческие» задания: например, растирать пигменты, готовить доски или писать задние планы и драпировки.
В конце концов ученик-подмастерье приступал к созданию собственного «шедевра», чтобы его приняли в мастера.
Хотя живопись оставалась вне университетской системы, начиная с XII столетия происходили различные ревизии, имевшие целью видоизменить или расширить trivium и quadrivium.
Гуго Сен-Викторский предложил добавить к семи «свободным искусствам» семь «механических»:
Охота, Медицина, Театр, Ткачество, Оружейное дело, Мореходство, Земледелие.
Как ни странно, он поместил архитектуру, скульптуру и живопись в раздел «Орудий и инструментов», то есть живопись оказалась второстепенным подразделением «механических искусств».
Считается, что художники эпохи Возрождения восстали против средневековой системы и попытались поднять своё ремесло (которое не требовало университетского диплома) до уровня профессии (для чего как раз требовался университетский диплом) – и в конце концов добились желанного статуса, учредив художественные академии. Но также важно понимать, как много возможностей средневековые художники упускали, не посещая университеты.
По своему положению они формально не могли приобретать знания из области богословия, музыки, юриспруденции, медицины, астрономии, логики, философии, физики, арифметики или геометрии - а значит, оставались оторваны от интеллектуальной жизни своего времени. И пусть то, что я скажу, прозвучит пессимистично, но то же самое повторяется и сегодня, поскольку наши художественные институты и университетские факультеты с четырехгодичным или шестигодичным сроком обучения являются такой же альтернативой гуманитарным университетам, как ренессансные художественные академии - ренессансным университетам.
Конечно, в случае с художественными факультетами ситуация чуть лучше, поскольку у студентов больше занятий помимо основной специальности по сравнению со студентами четырёхгодичных художественных институтов. Во всяком случае наши студенты-художники не так изолированы, как средневековые студенты. Но существует дистанция - а иногда целая пропасть - между образованием, которое получают студенты-художники и обычные студенты вузов, и это сужает поле вещей, которых может касаться искусство».
Джеймс Элкинс, Почему нельзя научить искусству. Пособие для студентов художественных вузов, М., «Ад Маргинем Пресс», 2015 г., с. 14-17.
