Закономерности и эффекты качественного (!) обучения студентов и взрослых специалистов. Повышение квалификации
Обучение детейЗакономерности и эффекты качественного (!) обучения дошкольников, школьников…
История обучения творческим приёмамИстория обучения именно творческим приёмам, технологиям и т.п.
X
«Процесс работы над загадкой можно обнаружить при анализе «Словопрения высокороднейшего юноши Пипина с Альбином Схоластиком».
Пипин - сын Карла Великого, будущий вице-король Италии, Альбин - прозвище Алкуина.
Загадывание для Алкуина было приёмом не только познания мира, но и обучения.
Оно было чистым средством приобщения профана к духовному миру, ибо за видимой оболочкой вещей приучало видеть элемент невидимый, но не менее реальный.
Алкуин, как и его современники и предшественники […] составлял множество загадок об окружающем мире. Причём сначала назывался предмет, а потом этот предмет «загадывался». То есть изначально давалась отгадка (предмет), а потом загадка.
Вопросы в диалоге Алкуина и Пипина касаются того, чем представляется людям окружающее: буквы, слова, язык, жизнь, сон, человек, планеты, их внутреннее строение и поверхность, доступные непосредственному восприятию.
Начинается диалог с вопроса ученика о самом непосредственно данном, соответственно самом важном: «Что такое буква?». Ответ Алкуина: «Страж истории» - ответ с «подвохом», поскольку провоцирует новый вопрос о предмете, вряд ли более ясном профану, чем буква. Каждый ответ рождал новые вопросы, - на которые следовали не менее метафорические ответы, позволяющие анализировать сам мыслительный процесс. «Что такое мозг? - Хранитель памяти»; «Что такое глаза? - Вожди тела, сосуды света, истолкователи души»; «Что такое жизнь? Счастливым - радость, несчастным - горе, ожидание смерти».
Все они построены по принципу замедленной метафоры, каламбура, параллелизма. А это и есть определение загадки, в данном случае загадки особого типа: хейти (поэтических синонимов), или кеннингов (многочленных заменителей существительного обычной речи).
С самого начала в диалоге есть заявка на канон обучения, на обучение стилистическим приёмам речи, поэтики. По правилам такого обучения шли от известного (от откровенного) к неизвестному.
Поэтому большая часть диалога построена по принципу «вопрос - отгадка - ответ - загадка», противоположному современному принципу построения загадки. Эта часть производит впечатление - судя по напряжённости, кропотливости, тщательности исследования объектов (40 вопросов посвящены определению человека: головы, волос, тела, бороды, ноздрей, ушей, лба, и т.д.) - изощрённого упражнения для памяти, тренировки наблюдательности, способности абстрагироваться от внешней оболочки вещей.
Так, на вопрос Пипина: «Что такое нёбо (coelum) - Алкуин отвечает так, как если бы он понял coelum не как нёбо, а как небо, благо что в латыни это одно и то же слово, и даёт ему определение «неизмеримого свода, вращающейся сферы», не только исходя из подобия человеческого тела космическому, но и переводя внимание Пипина с человека как плоти, времени, конечного существа на космос, на вечное и бесконечное, спровоцировав ученика на вопросы о планетах, мировых элементах, проявляющихся в виде тумана, дождя, воды, ветра, земли, о жизни мироздания.
Однако такой выход за пределы чувственного, намечающий перелом диалога, наступает лишь после 84 вопросов (их всего 101), когда Пипин спросил: «Что есть чудесное?» Поскольку Алкуин убедился в том, что Пипин за это время приобрёл навыки, способствующие возможности его перевода на высшую ступень образования, то он ему приводит пример чудесного в надежде, что тот разгадает его смысл. «Человек на Ногах, прогуливающийся мертвец, который никогда не существовал». Действительно: чудо. Но вот ответ: «Это отражение в воде».
Чудо как бы снимается. Но именно «как бы», потому что в результате само отражение в воде приобретает смысл чудесного, того, что можно загадать. В обряде причастия, при котором люди погружались в воду, они в этот момент преображения становятся «никогда не существовавшими мертвецами». […]
С вопроса о чудесном совершился перелом диалога. Вместо вопроса- отгадки и ответа-загадки мы видим современную структуру: на вопрос-загадку следует ответ-отгадка, называющая конкретную вещь.
Происходит и смена функций участников диалога. Если вначале вопросы задавал ученик, то теперь их задаёт учитель, испытывающий ученика на прочность знаний и хитроумие.
«Один незнакомец говорил со мною без языка и голоса, его никогда не было и не будет, я его никогда не слыхал и не знал. - Быть может, учитель, это был тяжёлый сон?» Он ещё не очень уверен в себе, Пипин. Но с каждым новым вопросом он обретает уверенность, а мы наблюдаем технику научения иносказаниям. «Я видел огонь, который не гаснет в огне. - Думаю, что ты говоришь об извести». Они ещё не говорят о духовном значении огня как об очищении души. Они говорят о реальном в природе чувственного мира. Чудесное здесь представляет собой угаданный и осознанный разрыв между природой и духом.
Научившись точным ответам на вопросы, Пипин переходит на третью ступень обучения, когда угаданный буквальный ответ он в уме должен претворить в метафорический.
Происходит новое превращение диалога: вопрос - загадка - ответ - отгадка сменяются вопросом - загадкой - ответом - загадкой, на иносказание отвечают иносказанием, загадка и отгадка оказываются двуосмысленными. «Я слышал мёртвых, много болтающих. - Это бывает, когда они высоко подвешены» (колокола). Я видел, как некто держал в руках восемь, уронил семь, а осталось шесть. - Это знают школьники». Имелся в виду цифровой ряд от 1 до 8, из которого выпадали 1 - 5 и 7 - 8. Но смысл этой загадки в переключении логического смысла. «Иметь в руках восемь» может подразумевать число 8, которое в качестве числа такое же, как 1, 2 и пр. Ученик в уме должен перейти с идеи числа на идею знака, каковым в данном случае является цифра.
На этой стадии обучения ученик меняется местами с учителем, они обмениваются вопросами-ответами, как равный с равным».
Неретина С.С., К истории средневековой философии, Архангельск, Изд-во Поморского международного педагогического университета им. М.В. Ломоносова, 2013 г., с. 222-225.
