С Л.Д. Ландау хотели работать многие физики…
«И.М. Халатников: Он настолько поразил молодых учёных, что именно с ним все захотели работать. Но на такую армию его, естественно, не хватило бы, поэтому он придумал систему отбора - теоретический минимум.
Это были девять экзаменов, два по математике, семь по теоретической физике. К этому испытанию готовились по полгода, а некоторые по году. Сдавшие обязательно получали доступ к «телу» Ландау. […] Вообще он был не просто учителем в конкретной науке, а учителем в библейском смысле слова. Ведь наука не просто формулы, это особый мир. Здесь крайне важны моральные принципы, нравственность, дух свободы, равноправия. Ландау притягивал своим бескорыстием, открытостью, в нём никто не видел патриарха, это был простой, очень естественный, доступный, удивительно жадный до жизни человек, с прекрасным чувством юмора. Но в то же время борец со всякими приспособленцами и очковтирателями в науке. Здесь он отличался беспощадностью, находил очень обидные слова».
Медведев Ю., Ландау без черновика. Правда и мифы о гениальном физике (интервью с учеником и помощником Л.Д. Ландау И.М. Халатниковым), «Российская газета» от 22.01.2008 г.
Учениками Ландау считались физики, которые смогли ему сдать 9 теоретических экзаменов, так называемый «теоретический минимум Ландау». Сначала принималось два экзамена по математике, а затем экзамены по разделам физики: механика, теория поля, квантовая механика, статистическая физика, механика сплошных сред, электродинамика сплошных сред, квантовая электродинамика. Всего 43 человека смогли сдать теорминимум.
«Независимо от будущей специальности или рода работы каждый из учеников должен был овладеть установленным Ландау минимумом знаний и умением свободно оперировать этими знаниями. «Разумеется, он не требовал ни от кого быть универсалом в той же степени, в которой он был сам. Но здесь проявлялось его убеждение в целостности теоретической физики как единой науки с едиными методами», - писал Е. М. Лифшиц.
Главное в теорминимуме - это, так сказать, далёкое боковое зрение, которое приобретали ученики Ландау, говорит один из них. Оно давало возможность легко переключаться на разные, в том числе совершенно новые задачи. Хотя выучить по-настоящему весь теоретический минимум было очень трудно. Надо было пожертвовать двумя-тремя годами жизни. Да и это далеко не всех приводило к успеху.
В принципе теорминимум мог сдавать каждый желающий. Процедура была неизменна и предельно проста. Следовало лишь позвонить по телефону и сказать, что хочешь сдавать экзамены. И Ландау тут же назначал время. Отказа не было никому. Равно как и ссылок на собственную занятость, перегруженность делами. […]
Столь же простой и неизменной была и процедура самих экзаменов. Ландау приглашал экзаменующегося в комнату, давал ему задачу и уходил к себе. Потом возвращался и смотрел, сделана ли задача. (Весь экзамен состоял из задач, теорию он не спрашивал, чисто теоретических вопросов не задавал.) Если задача была готова, то Ландау тут же давал следующую. […]
О трудности экзаменов говорят долгие для большинства сроки овладения теорминимумом, а ведь сдавали его преимущественно сильнейшие молодые теоретики. Но самого Ландау нисколько не смущали, не настораживали долгие сроки, они никак не ухудшали его отношения - лишь бы экзамены были по-настоящему хорошо сданы. Вот что он писал о сроках: «На практике они варьировались от двух с половиной месяцев у Померанчука, который почти всё знал раньше, до нескольких лет в других, тоже хороших случаях». […]
«Поступление в школу» нигде и никак не оформлялось. Единственный письменный след оставался в книжечке Ландау, где он записывал, кто и когда сдавал экзамены. А теперь этот след сохранен на листках, где Ландау по годам, одного за другим, перечислил всех сдавших теорминимум, да ещё сбоку приписал, кто кем стал (кандидатом, доктором, членом-корреспондентом) к концу 1961 года (сейчас, естественно, большинство из них продвинулось ещё дальше). И всё. Даже бумажку не выдали, отмечают ученики. Действительно, никакая бумага не удостоверяла, что экзамен состоялся и успешно сдан. И что человеку присвоено звание «ученик Ландау». Да и кому же было выдавать такие бумаги? Какой канцелярии? Ничего не менялось - во всяком случае, до поры до времени - и в официальном положении физика.
И Ландау тоже, казалось бы, ничего осязаемого не получал от дополнительного этого, большого и постоянного труда. Добавочная его нагрузка нигде и никак не учитывалась. Всё строилось на чистом энтузиазме - с обеих сторон. […] Существовал вроде бы негласный договор. Одни из успешно сдавших теорминимум поступали в аспирантуру к Ландау. Другие же просто становились его учениками со всеми вытекающими отсюда следствиями: постоянным общением, активным участием в семинаре, обсуждением работ с Ландау, а иногда - и соавторством с ним. Ведь для теоретика не обязательно, чтобы его зачисляли в штат. Ему не нужны специальное помещение, лаборатории, приборы, установки. Все орудия труда - книги, журналы, бумага да карандаш. Кроме того, даже не обязательно было жить в одном городе с Ландау, чтобы успешно заниматься теоретической физикой и быть его учеником. Веру в такую возможность он неизменно поддерживал у всех, в ком чувствовал настоящий интерес к физике. Это присутствует хотя бы в тех же ответах его на многочисленные письма.
Ливанова А.М., Ландау, М., «Знание», 1983 г., с. 88.
Подобная процедура играла роль научного барьера (ценза) принадлежности к научной школе физиков-теоретиков Л.Д. Ландау.
Плейлист «Видеозадачник VIKENT.RU»
