«В бытность студентом консерватории, а затем аспирантом мне довелось учиться вместе с Игорем Ойстрахом.
Мы дружили, часто вместе готовились к занятиям и экзаменам у него дома. Здесь я впервые получил возможность наблюдать, как занимается Давид Фёдорович.
К моему удивлению, я не услышал обычного многократного повторения одного и того же места, пассажа. Варианты, выходившие из-под его смычка, были столь непохожими, что казались другой музыкой. Фраза звучала то затаенно, то резко, то созерцательно, то с поразительной динамикой. Тембровые краски ежеминутно менялись - Ойстрах непрерывно искал.
Он как бы пробегал весь спектр возможных воплощений фразы, звуковых решений, ритмического обострения или сглаживания рисунка. Неожиданно я слышал почти в концертном исполнении какой-либо отрывок. Наступала пауза.
Давид Фёдорович вставал (он часто занимался сидя) и перематывал плёнку магнитофона, а затем внимательно прослушивал запись занятий.
Я понял, что именно здесь рождается неповторимость его исполнения».
Григорьев В., Воспоминания, в Сб.: Давид Фёдорович Ойстрах. Воспоминания. Статьи, Интервью, Письма / Сост.: В. Григорьев, М., «Музыка», 1978 г., с. 75-76.
«… мы часто виделись с Давидом Фёдоровичем в консерватории, встречались на концертах в Москве, Ленинграде и других городах нашей страны, а также за рубежом. Всегда эти встречи были радостными и волнующими. Надо сказать, что в жизни Давид Фёдорович был поразительно жизнелюбив и целенаправлен в смысле какой-то почти нечеловеческой любви к музыке. Когда бы я ни заходил к нему, я всегда видел, что его комната обложена нотами, обязательно стояли магнитофон и проигрыватель, масса пластинок и плёнок - и это не только в Москве, но и везде на гастролях!
Этот человек отдыхал в музыке, музицирование было для него жизненной необходимостью».
Коган Л., Воспоминания, в Сб.: Давид Фёдорович Ойстрах. Воспоминания. Статьи, Интервью, Письма / Сост.: В. Григорьев, М., «Музыка», 1978 г., с. 33.
«Ойстрах всегда жадно слушал музыку. Огромная коллекция пластинок была его «другом». Он её непрерывно пополнял, как и своё собрание нот. Ойстрах мне говорил: «Если в течение дня не удаётся познакомиться хотя бы с одним неизвестным мне музыкальным произведением, то такой день я считаю для себя потерянным». […]
Ойстрах был необычайно требователен к себе. Однажды в Берлине нам пришлось жить в одной гостинице. Наши комнаты были по соседству. И я слышал, как Давид Фёдорович, которому на следующий день надо было играть концерт Чайковского, тщательно и старательно занимался этим концертом.
Потом я встретился с ним и спросил: «Додик, ты этот концерт, наверное, сыграл очень много раз, быть может, несколько сотен раз. И зачем же ты так старательно и тщательно его разучиваешь, точно в первый раз?»
А он ответил: «Для меня каждое исполнение любого произведения, которое я играю, играю ли я его в первый раз, играю ли я его в сотый раз, - это для меня всегда премьера». И действительно, в любом произведении он всегда находил что-то новое, неожиданное для слушателя. В музыке он находил обновление и это новое нёс слушателям».
Шостакович Д., Воспоминания, в Сб.: Давид Фёдорович Ойстрах. Воспоминания. Статьи, Интервью, Письма / Сост.: В. Григорьев, М., «Музыка», 1978 г., с. 10.
