Различные способы преобразования информации и знаний
Эволюционные идеиРазвитие эволюционных идей
Язык и семиотикаОткрытия в области языкознания, лингвистики и т.п.
X
«Хомский редко появляется на встречах лингвистов и вообще редко посещает те места, где он не может посвятить равное время языку и политике. Тем не менее, пытаясь наверстать годы упущений и проволочек, он появился на встрече, посвящённой эволюции языка, которая прошла осенью 2005 года в кампусе Нью-Йоркского университета в Стони Брук. […]
Тем не менее, он оставил нам необычайно ясное положение о том, как, по его мнению, эволюционировал язык, которое мы сейчас и представим.
В некой маленькой группе, потомками которой мы все являемся, произошла некоторая перенастройка мозга (rewiring of the brain), вызвавшая операцию неограниченного слияния (Merge), применяемую к понятиям того типа, который я упоминал выше... Индивиды с такой перенастройкой обладали рядом преимуществ: способностью к сложным умозаключениям, планированию, интерпретации и так далее. Способность передавалась по наследству, и её носители получали превосходство. На этой стадии экстернализация принесла бы преимущество, поэтому, вероятно, способность соединилась с вторичным процессом в сенсомоторной системе, ответственной за экстернализацию и интеракции, включая коммуникацию... Непросто представить себе описание человеческой эволюции, которое не делало бы, по меньшей мере, таких допущений в той или иной форме.
Тут нам потребуется небольшое разъяснение. К примеру, «экстернализация» означает «начать говорить». Все эти способности к сложным умозаключениям, планированию, интерпретации и прочему уже были на нужном месте и в рабочем состоянии, и только тогда кому-то приходит в голову мысль: «Эй, а не применить ли их для болтовни?».
Далее, когда Хомский говорит о понятиях, упомянутых выше, он имеет в виду другой параграф своего доклада, в котором утверждает следующее:
Впрочем, представляется, что между человеческими понятийными системами и символьными системами других животных существуют некоторые принципиальные различия. Даже простейшие слова и понятия человеческого языка и мышления не имеют связи с не-зависимыми от сознания сущностями, которые описаны в коммуникации животных... Символы человеческого языка и мышления совсем другие...
То, что здесь описывает Хомский, представляет глубокое различие между человеком и животными, которое мы уже наблюдали в предыдущих главах. В коммуникации животных, как мы видели, тип «функциональной референции», которую мы имеем (если вообще имеем хоть какую-то референцию), обращён к «независимым от сознания сущностям» - прямо к вещам из реального мира, а не к обобщённым понятиям, как это делают слова. Когда мы используем слово, например леопард, мы не ссылаемся на конкретного леопарда (если только мы не оговариваем это дополнительно) и менее всего на того, который у нас перед глазами. Мы имеем в виду леопардов вообще: утверждение «леопарды живут в Африке» не перестанет быть истинным, если пара из них обитает в местном зоопарке.
Но когда животное даёт предупредительный сигнал «леопард», оно ссылается на конкретного зверя, который присутствует здесь и сейчас. Так что в этом параграфе Хомский отмечает возможности человеческих слов, а в предыдущем он говорит о том, что отдельные человеческие слова могут соединяться и формировать предложения.
Пока всё в порядке, вот только я уже говорил здесь и даже объяснял, почему происходит именно так, что сигналы животных с их «независимой от сознания референцией» просто не могут соединяться в силу естественных причин.
Но Хомский также утверждает, что человеческие слова (и типично человеческие понятия, которые за ними скрываются) - это единственные элементы, к которым применима рекурсия. То есть когда рекурсия появилась (в результате «перенастройки мозга»), эти понятия уже должны были присутствовать. Это означает, что, по Хомскому, события происходили в такой последовательности:
Стадия первая. У животных есть понятия, которые несоединимы между собой.
Стадия вторая. Появляются типично человеческие понятия, которые могли бы соединяться.
Стадия третья. Перенастройка мозга.
Стадия четвёртая. Происходит слияние, и типично человеческие понятия начинают соединяться между собой.
Стадия пятая. Развиваются способности к сложным умозаключениям, планированию и проч.
Стадия шестая. Люди начинают разговаривать.
То есть Хомский просто-напросто добавляет к проблеме эволюции языка вторую, не менее пугающую, проблему: как появились на свет типично человеческие понятия.
Приведём причину, по которой «не менее пугающая проблема» - это, возможно, преуменьшение.
Мы говорим о естественном отборе генетических вариаций. Но это лишь ярлык, за которым скрываются более сложные процессы, и серьёзное упрощение по отношению к ходу эволюции. Генетические вариации естественному отбору не видны. Отбор не может выбирать гены: он выбирает целые организмы, те, которые живут дольше и производят больше потомства. Позволяют ли какие-то гены жить дольше или размножаться больше? Опять-таки воздействие не прямое, потому что только поведение живых организмов, а не гены определяет, как долго они проживут или сколько потомков произведут на свет. Конечно, набор возможностей определяется генами: если гены не произведут крылья, о полетах можно забыть. Тем не менее, не гены определяют, какое именно поведение изберёт конкретное животное, при том что именно от поведения зависит, выживет ли особь и даст ли потомство.
Естественный отбор происходит в реальном мире, через взаимодействие организмов и среды, а не через те события, которые происходят внутри организма.
Но, согласно Хомскому, язык должен был развиться внутри организма прежде, чем он мог бы проявиться вовне.
Ну и ладно, скажете вы. Животные, которые могут думать и планировать будущее, даже если они не способны говорить, смогут жить дольше и размножаться лучше, чем те, которые не думают и планов не строят».
Дерек Бикертон, Язык Адама: как люди создали язык, как язык создал людей, М., «Языки славянских культур», М., 2012 г., с. 199-202.
