Теория прогресса по М.М. Ковалевскому
«Идейное ядро всей системы взглядов Ковалевского составляет плюралистическая теория прогресса.
Идея прогресса господствовала в русской социологии XIX века, объединяя представителей различных направлений. Теории прогресса формулировались по-разному, между ними могли существовать серьезные различия. Теории П.Л. Лаврова и Н.К. Михайловского ставили целью обоснование социалистических идеалов, методов и форм их осуществления.
Теория М.М. Ковалевского в своём политическом аспекте стоит ниже - она призвана была обосновать позиции русского либерализма.
Под прогрессом Ковалевский понимает непрерывное и самопроизвольное развитие ценностей, создаваемых человеком, - «плодоносных зёрен, много веков назад посеянных нашими предками». Это развитие осуществляется без переворотов, но оно не допускает неподвижности. Настоящее является условием, определяющим будущее, которое должно быть выше настоящего во всех отношениях.
В научном плане, по замыслу Ковалевского, теория прогресса должна была служить основой построения социологии и вообще гуманитарных наук, методологической базой познания общественных явлений. Это полностью распространяется им на государствоведение, историю государства и права. «Сравнительная история учреждений, - пишет Ковалевский, - отправляясь от основного закона социологии, закона прогресса, ставит себе задачей раскрыть одинаково и те перемены в общественном и политическом укладе, в которые вылился этот прогресс, и те причины, которыми он обусловлен».
Ковалевский строит свою теорию прогресса, исходя из признания объективной закономерности развития природы и общества. Законы - это «постоянные отношения, вытекающие из самой природы вещей». Здесь Ковалевский воспроизводит положение Монтескье, сформулированное просветителем в первой книге его труда «О духе законов».
Законы, по Ковалевскому, составляют естественную и необходимую связь между историческими событиями и фактами. Поэтому история человечества - не нагромождение случайных явлений, а закономерный процесс. Законы истории носят объективный характер и не могут изменяться или отменяться по чьему-либо волюнтаристскому произволу.
Из историко-этнографических и историко-социологических исследований и выводов Ковалевского вытекает правильный взгляд на участие всех народов в поступательном развитии человечества.
В этом отношении теория прогресса Ковалевского идёт дальше, чем философия истории Гегеля, согласно которой факел прогресса несут только исторические народы - до выполнения ими своего предназначения. Теория Ковалевского превосходит и те концепции, которые, не отвергая идеи прогрессивного развития всех народов, расчленяют мировой исторический прогресс на историю отдельных стран и народов. […]
… содержание прогресса, по Ковалевскому, сводится к развитию общественной солидарности. Здесь Ковалевский воспроизводит основную идею контовской социологии и позитивной политики: «... прогресс, как мы не раз доказывали, сводится к расширению сферы солидарности как внутри политически обособившихся национальных групп, так и между этими группами, обнимаемыми общим понятием человечества».
Зарождение солидарности Ковалевский связывает с данными биологии, даже зоологии, используя распространенное в то время учение о социальной жизни животных: «раз человек есть животное и связан длинною цепью последовательных трансформаций не только с миром позвоночных, но и с миром беспозвоночных; раз, в частности, гипотеза Дарвина, относящая отдаленного предка человека к породе антропоидных обезьян, находит все новые и новые подтверждения... то вполне естественным является задаться вопросом об эволюции общественности в животном мире и изучить, в частности, формы семейного и стадного устройства у наиболее близкой к нам породы обезьян». В этих абстрактно-биологических рассуждениях не учтено главное - качественное отличие законов развития человеческого общества от законов развития животного мира.
По Ковалевскому, борьба за существование не только не препятствовала, а, может быть, даже косвенно содействовала образованию права, ибо инстинкт самосохранения подсказал участникам этой борьбы необходимость организоваться в группы для более успешного её ведения.
Всякая группа - «муравейник, пчелиный улей, птичья стая, оленье стадо или орда кочевников с необходимыми подразделениями на более тесные союзы хотя бы временно сожительствующих мужчин и женщин - является, прежде всего, замиренной средой, из которой устранены элементы борьбы; место борьбы занимает в ней солидарность или сознание общности преследуемых целей и взаимной зависимости членов группы друг от друга».
Но где же отличие разумного существа, homo sapiens, от муравья? Всюду - как в улье, стае и стаде, так и в человеческой орде - проявляется «замиренная среда», спаянная сознанием общих целей, исключающая внутреннюю борьбу, - это создаёт природа. Так можно дойти до признания доктрины естественных прав, которую отвергает Ковалевский, даже до «божественного» объяснения путей общественного развития, к чему он опять-таки не стремится! […]
Ковалевский считает, что, только вскрывая причины роста солидарности, люди сумеют понять и объяснить прогресс, а тем самым понять и объяснить сложный исторический процесс общественного развития. При этом Ковалевский никогда не придерживался однопричинного объяснения роста солидарности и прогресса, считая любую монистическую теорию односторонней и, следовательно, неполноценной.
По Ковалевскому, любые социальные явления порождаются многими причинами и в свою очередь влияют на них; таким образом, каждое общественное явление - не только следствие, но и причина. Из взаимосвязи и взаимодействия явлений Ковалевский делает плюралистические выводы:
а) любой общественный факт обусловлен множеством причин;
б) эти причины в принципе равнозначны;
в) среди них нет ведущего и определяющего фактора. […]
Таким образом, теория факторов смешивает базисные и надстроечные категории в единый аморфный комплекс якобы равнозначных причин, движущих процесс исторического развития.
Ковалевский признаёт возможность только временного преобладания какого-либо из факторов, в зависимости от конкретных исторических условий. В эпохи Александра Македонского, нашествия варваров на Римскую империю, Наполеона I, несомненно, первенствовала политика. В эпохи образования браманизма, создания папства, развития реформации руководящую роль в судьбах народов и государств временно играла религия. «... С начавшейся замены несвободного труда вольнонаёмными отношениями и мануфактур машино-фактурами» преобладающее значение принадлежит, по-видимому, экономике. […]
Да и сам Ковалевский в последующих рассуждениях фактически отвергает мысль о преобладании в разные эпохи различных факторов развития: «Если мы проникнем в самую глубь вопроса, мы увидим, однако, что и в эпохи, когда те или другие общественные феномены приобретали перевес, рядом с ними происходила столь же глубокая эволюция и всех других сторон народной жизни в прямом или обратном отношении к господствующей тенденции, но всегда в тесной зависимости от неё».
Куприц Н.Я., Ковалевский, М., «Юридическая литература», 1978 г., с.33-39.