Раннее развитие Внутреннего мира...
Раннее развитие Внутреннего мира (часто из-за Внешних ограничений)
X
Детство гроссмейстера Гарри Каспарова
«Биографии известных шахматистов обычно начинаются с какого-нибудь примечательного эпизода из самого раннего детства. Так, юные Капабланка и Решевский, не зная шахматных правил и просто наблюдая за игрой домашних, вдруг начинали обыгрывать своих отцов. Карпов приобщился к шахматам тем же способом, хотя его отец был куда более строгим экзаменатором (всё-таки советская шахматная школа!).
Не буду нарушать традицию и тоже начну с раннего детства. Как вспоминают мои родные, ходить я начал в 10 месяцев - и сразу пошёл решительно и свободно. Но ещё до этого успел проявить недюжинное упорство в достижении цели. Как-то бабушка усадила меня с игрушками в кроватке и ушла на кухню готовить обед, однако мне стало скучно, и я, преодолев все преграды, потихоньку приполз на кухню, где у меня был любимый раскладной стульчик. Бабушка удивилась и отнесла меня обратно. Через десять минут я приполз снова... Бабушке стало интересно: «Сколько раз он сможет сделать это?» Но в конце концов она сбилась со счету и лишь повторяла: «Вот это характер!»
Говорят, я был ребёнком вполне самодостаточным: мог часами играть с лопаткой и ведёрком в песочнице. А когда начал говорить, полюбил игру под названием «Почему?» Идея игры была в том, чтобы поставить взрослого в тупик, чтобы уже не нашлось ответа на этот вечный вопрос. И частенько я, радостно улыбаясь, изводил окружающих своими бесконечными «почему?» Очень рано узнал я значение цифр и однажды удивил родных тем, что уже различаю на улице, где чётные, а где нечётные номера домов.
Как и все дети, я ходил в детский сад, однако с большой неохотой и часто болел - очевидно, это была защитная реакция организма.
Но если уж требовалось туда идти, проявлял чувство ответственности и врождённую пунктуальность. В садик меня обычно провожала бабушка, и стоило ей неосторожно задержаться дома, как я, видя, что стрелка настенных часов неумолимо приближается к цифре «8», начинал страшно нервничать и рыдать с криком: «Бабуля, я же опаздываю!».
Читать я начал в четыре года, и буквы в слоги научился складывать по... газетным заголовкам. Я знал, что прежде, чем мы пойдём гулять, отец должен просмотреть газеты, и терпеливо ждал, пока он закончит чтение. Когда очередная газета откладывалась в сторону, я тут же разворачивал её и с самым серьёзным видом, тоже не торопясь, «просматривал». Моё желание во всем подражать отцу немало забавляло родителей, и меня приобщили к «чтению» газет. А вскоре во время одной из прогулок, сидя у отца на плечах, я увидел на крыше какого-то дома большие неоновые буквы, вытянул вперед указательный пальчик и медленно, по слогам, произнёс: «Дру-жба» (это был наш местный кинотеатр).
Болея, я долгие дни проводил в постели, и чтение полностью заменило мне игрушки. Однажды, примерно через год, поразил мамину подругу, которая, придя к нам в гости, увидела, как я вслух читаю газету: «По-ло-же-ни-е в Ка-и-ре». А потом всю заметку до конца. В ответ на её вопрос, помню ли, о чём читал, я рассказал всё, что знал из газет о ситуации на Ближнем Востоке.
Память у меня была необычная. Ещё не умея читать, я запоминал наизусть все истории, которые мне читали вслух, и потом увлечённо их пересказывал. А когда научился читать без запинок, делал это очень быстро и схватывал всё на лету. Страсть к книгам, как некая духовная жажда, завладела мной навсегда.
Природный шахматный дар обнаружился у меня в пять лет, когда родители, сидя за столом, бились над решением очередной задачи из «Вышки». Я, как всегда, был рядом и внимательно следил за передвижением фигур. Играть ещё не умел, но знал смысл латинских букв и цифр, идущих по краю доски. И в какой-то момент вдруг... подсказал решение трудной задачки, чем крайне изумил родителей. «Если уж ты знаешь, чем кончается игра, надо показать тебе, как она начинается!» - воскликнул папа и стал объяснять мне правила. Вскоре меня нельзя было оторвать от шахмат, и год спустя я уже обыгрывал отца.
Не прояви я тогда шахматных способностей, меня вполне могли бы отдать в музыкальную школу. На это очень надеялась моя бабушка по отцовской линии Ольга Юльевна, преподавательница музыки. её муж и мой дед, безвременно ушедший из жизни летом 1963 года Моисей Рубинович Вайнштейн, был композитором, дирижером и скрипачей, работал художественным руководителем Бакинской филармонии. Они считали, что музыкальное образование ребёнку необходимо, даже если у него нет абсолютного слуха. «Главное - чувство ритма, - говорила Ольга Юльевна. - Так было и с Лёней, у которого музыкальные способности проснулись лишь к одиннадцати годам». И как проснулись! Мой дядя Леонид Вайнштейн, младший брат отца, в отличие от него не забросил занятия музыкой, окончил консерваторию и стал известным композитором, заслуженным деятелем искусств Азербайджана. Он был автором нескольких опер и симфоний, множества камерных и вокальных сочинений, оперетты-мюзикла, эстрадных пьес, трёх десятков песен и музыки для театра, кино и телевидения, а в студенчестве - участником легендарной бакинской команды КВН, чемпиона-1967/68. (Кстати, его сын Тимур, мой младший двоюродный брат, хотя и учился в медицинском университете, был художественным руководителем знаменитой в 90-е годы команды КВН «Парни из Баку». Ныне он видный российский теле- и кинопродюсер.) Но мой отец выступил категорически против музыкальной школы. «У мальчика прекрасная аналитическая голова, - сказал он. - Будет заниматься шахматами, а не музыкой!». Решение было неожиданное: всё-таки отец никогда не увлекался шахматами всерьёз.
А вот у мамы шахматные способности определённо были. В шестилетнем возрасте она обыгрывала мальчишек старше себя, успешно сражалась и со взрослыми. Но... предпочитала более подвижные игры. Когда она училась в восьмом классе, к родителям пришел тренер и стал уговаривать их разрешить дочери играть за сборную республики по баскетболу. Но бабушка не согласилась: ей не по душе были неизбежные в этом случае поездки дочери на соревнования. Так и не стала моя мама ни шахматисткой, ни баскетболисткой... Однако она горячо поддержала решение отца отдать меня в шахматную секцию.
Бесспорно, за недолгие семь лет, дарованных нам судьбой прожить вместе, отец успел оказать огромное влияние на всю мою дальнейшую жизнь. Мама вспоминает, как я буквально дежурил у двери, дожидаясь его с работы, и с какой радостью ходил с ним гулять. Именно в эти часы отец исподволь прививал мне свое восприятие жизни, закладывал основы моего будущего мировоззрения. Наши отношения всегда были взрослыми.
Отец любил географию и, когда мне исполнилось шесть лет, сделал на мой день рождения самый лучший подарок. Проснувшись утром, я обнаружил рядом с кроватью огромный глобус. И даже протёр глаза, не веря, что он настоящий. Как же я был счастлив! Уже тогда я обожал разглядывать географические карты, а больше всего - слушать истории о путешествиях Марко Поло, Колумба и Магеллана. Всё началось с того, что отец прочитал мне «Подвиги Магеллана» Стефана Цвейга. С тех пор нашей любимой игрой стало прослеживать по глобусу маршруты прославленных мореплавателей.
Вскоре я знал названия столиц подавляющего большинства стран, численность их населения, площадь территории и массу других интересных сведений. Однажды в бакинском аэропорту, дожидаясь вместе с родителями посадки в самолет, я случайно услышал, как кто-то из пассажиров неправильно назвал столицу Уругвая, - и вежливо перечислил все до единой латиноамериканские страны и их столицы. Не удивились только папа с мамой - они уже, как и все родные, привыкли к моим ежедневным вопросам типа: «А ты знаешь, какова численность населения Гватемалы?» Подлинные истории о первопроходцах зачаровывали меня больше, чем любые сказки. Хотя отец не акцентировал внимание на ужасных невзгодах и лишениях, связанных в те времена с мореплаванием, я понимал: чтобы совершить такое путешествие, нужно обладать невероятной смелостью. Эти истории пробудили во мне дух первооткрывателя.
Мне всегда хотелось прокладывать новые пути, даже если это, как в детстве, всего лишь новый маршрут возвращения домой. В течение всей своей шахматной карьеры я стремился к неизведанным испытаниям, бросая вызов общепринятым стереотипам. Вот как бывает важен вовремя подаренный глобус... (Потом этот глобус стал реликвией и украсил собой кабинет географии в моей бывшей школе.)
Столь же рано - и уже благодаря маме - у меня пробудился интерес к истории. Не умея ничего делать наполовину, я с головой ушёл в историю Древнего Рима, Франции, Испании и Англии. Именно эти страны захватили моё воображение... В восемь лет я прочитал книгу Тарле «Наполеон», и она произвела на меня огромное впечатление. Меня всегда привлекали жизнеописания сильных личностей, которые сами ковали свою судьбу».
Каспаров Г.К., Мой шахматный путь. 1973 -1985, Том 1, М., «Рипол классик», 2011 г., с. 8-11.
