Этика всеразличия по М.Н. Эпштейну [продолжение]
Два вопроса образуют критерий нравственности:
1. Хотел бы ты сам стать объектом своих действий?
2. Может ли кто-то другой стать субъектом твоих действий?
Лучшее действие то, которое согласуется с потребностями наибольшего и возможностями наименьшего числа людей; действие, объектом которого хотел бы стать сам деятель, но субъектом которого не мог бы стать никто, кроме него самого.
Первый критерий - универсальность морального действия, второй - уникальность. Мораль невозможна без того и другого.
Следовательно:
Действуй так, чтобы ты сам желал стать объектом данного действия, но никто другой не мог стать его субъектом.
Делай то, что каждый должен был бы сделать на твоем месте, но чего никто не может сделать вместо тебя.
Этика всегда формулировалась и не может не формулироваться в виде предписаний, императивных суждений, но неверно было бы отождествлять с этой повелительной формой само содержание этических суждений. В качестве предписания может быть выражена и свобода от всех предписаний.
Когда Иисус говорит: познайте истину - и она сделает вас свободными, то предписательная форма и освободительный смысл этого выражения парадоксально усиливают друг друга. Именно в этом модальном напряжении между повелительной формой и возможностным содержанием и живёт этическое суждение. Если оно становится сплошь императивным, и по форме, и по содержанию, оно утрачивает свою этичность и вступает в сферу закона. Законодательство императивно и по форме и по содержанию, тогда как нравственность не может не быть императивной по форме, но и не может быть только императивной по содержанию.
В морали заключается глубокая апория, так сказать, обязательность необязательного, необходимость возможного. Мораль - подвижное равновесие нормативного и индивидуального, причём в «алмазно-золотом» правиле, которое мы сформулировали выше, именно индивидуальное различие оказывается нормой поведения, именно непохожесть между людьми и оказывается основанием их общности.
Разумеется, древнейшие моральные предписания, такие как десять заповедей, императивны и по форме и по содержанию, - но это объясняется именно нерасчленённостью юридической и моральной сфер в эпоху религиозного законодательства. Священный закон, даваемый Богом несовершеннолетнему человечеству, является одновременно и моральным и юридическим, и лишь впоследствии эти сферы обретают самостоятельность. «Не убий», «не укради», «не прелюбодействуй» - это одновременно и моральные и юридические законы, поскольку прежде всего это законы религиозные. Но следует помнить, что заповеди Бог даёт людям, а не человек человеку; так сказать, Отец детям, а не брат брату. В отношениях между людьми этически оправданы не требования друг к другу, а возможности, которые мы создаём друг для друга».
Эпштейн М.Н., Философия возможного, СПб, «Алетейя», 2001 г., с. 252-255.
