Методология науки
Основные работы в области методологии науки
РелигииРелигиозные воззрения, явно повлиявшие на культурный процесс…
X
Изменчивость религиозных и научных представлений в истории по Альфреду Уайтхеду
«Однажды великий английский государственный деятель посоветовал своим соотечественникам пользоваться крупномасштабными картами как средством против тревог, паник и всеобщего непонимания действительных отношений между народами.
Подобно этому, при рассмотрении разногласий между постоянными элементами человеческой природы было бы неплохо составить карту нашей истории в крупном масштабе и освободить самих себя от непосредственной погруженности в конфликты сегодняшнего дня. Если мы так поступаем, мы сразу же обнаруживаем два важных факта. Во-первых, конфликт между религией и наукой существовал всегда; во-вторых, религия и наука всегда находились в состоянии непрерывного развития.
В первоначальном христианстве общей для сторонников этой религии была вера в конец света, который должен был наступить при их жизни. Мы можем сделать только косвенные выводы о том, насколько авторитетно была провозглашена эта вера, однако несомненным является то, что она получила широкое распространение и составила важнейшую часть популярной религиозной доктрины. Эта вера оказалась ошибочной, и христианское учение приспособилось к изменившимся обстоятельствам. Далее, отдельные теологи ранней церкви очень уверенно выводили из Библии мнения относительно природы физического мира. В 535 г. монах по имени Космас написал книгу, которую он назвал «Христианская топография». Он был путешественником и посетил Индию и Эфиопию, а конец своей жизни провёл в монастыре в Александрии, которая в то время считалась крупнейшим культурным центром. В своей книге, опираясь непосредственно на смысл библейских текстов, обработанных им в соответствии с литературными образцами того времени, он отрицал существование антиподов и утверждал, что мир представлял собой плоский параллелограмм, длина которого вдвое больше ширины.
В XVII столетии учение, о движении Земли было осуждено католическим трибуналом. 100 лет назад расширение временных рамок, требуемое геологической наукой, привело в отчаяние религиозное сообщество, протестантов и католиков. Сегодня подобным же камнем преткновения является эволюционное учение. Это лишь несколько примеров, иллюстрирующих общую тенденцию.
Однако все наши мысли окажутся на ложном пути, если мы будем думать, что рассматриваемая дилемма ограничивалась сферой противоречий между религией и наукой и что в данных спорах религия всегда заблуждалась, а наука всегда была права. Реальные факты, относящиеся к делу, гораздо сложнее и не могут быть суммированы в таких простых терминах.
В самой теологии прослеживается постепенное развитие, которое порождается конфликтом между её собственными идеями. Этот факт является общепризнанным в кругу теологов, хотя он часто затемняется в ходе полемики. Не хочу преувеличивать в этом вопросе и потому ограничусь суждениями самих римско-католических авторов. В XVII веке учёный-иезуит отец Петавиус показал, что христианские теологи первых трёх столетий использовали выражения и формулировки, которые начиная с V века были осуждены как еретические. Кардинал Ньюмен также посвятил один из своих трактатов дискуссии о развитии вероучения. Он написал его до того, как он стал выдающимся деятелем римско-католической церкви, однако на протяжении своей жизни он никогда не отрекался от написанного, а сам трактат неоднократно переиздавался.
Наука ещё более изменчива, чем теология. Ни один ученый не согласится безоговорочно с убеждениями Галилея, или с убеждениями Ньютона, или со всеми своими научными убеждениями десятилетней давности. В обеих областях мысли имеют место добавления, уточнения и модификации. Даже если некоторое утверждение воспроизводится сегодня точно в таком же виде, как тысячу или полторы тысячи лет назад, его значение подвергается ограничениям или расширениям, о которых и не помышляли в более раннюю эпоху.
Логики уверяют нас, что суждение должно быть либо истинным, либо ложным и что третьего не дано. Однако на деле мы знаем, что суждение, выражающее важную истину, может подлежать ограничениям или изменениям, которые в настоящий момент ещё неизвестны. Общая черта нашего познания в том, что мы внимательно вглядываемся в важные истины; и всё же мы способны дать только такие формулировки этих истин, которые в дальнейшем могут быть преображены в свете изменения общих предпосылок.
Я приведу вам два примера, оба из сферы науки: Галилей говорил, что Земля движется, а Солнце неподвижно; инквизиция утверждала, что Земля неподвижна, а Солнце движется; ньютонианские астрономы, придерживающиеся абсолютной теории космоса, считали, что и Солнце, и Земля находятся в состоянии движения.
Сейчас мы говорим, что любое из трёх высказываний является одинаково истинным, если только придерживаться понимания «покоя» и «движения», которого требует принятое нами высказывание. Во времена спора Галилея с инквизицией способ изложения фактов, предложенный Галилеем, являлся, несомненно, плодотворным для научного исследования. Однако сам по себе он не был более правильным, чем формулировка инквизиции.
Но в то время никто не догадывался о современной концепции относительности движения, поэтому высказывания были сделаны без учёта возможных изменений, которых требует обладание более полной истиной. Всё же вопрос о движениях Земли и Солнца отражал реально существующий во вселенной факт, и все стороны высказывали важные истины, относящиеся к нему. Правда, с позиций знания тех времен данные истины представлялись несовместимыми.
Теперь я приведу другой пример, взятый из новой физики. С XVII века, со времён Ньютона и Гюйгенса, существуют две теории физической природы света. Теория Ньютона гласит, что луч света состоит из потока мельчайших частиц, или корпускул, и что мы видим свет, когда эти корпускулы ударяются о сетчатку наших глаз. Теория Гюйгенса утверждает, что свет состоит из очень маленьких волн, которые колеблются в распространённом повсюду эфире, и что эти волны движутся вдоль луча света.
Данные теории противоречат друг другу. В XVIII веке принимали теорию Ньютона, в XIX веке предпочтение отдавали теории Гюйгенса. Сегодня признаётся, что существует большая группа явлений, которые могут быть объяснены только в рамках волновой теории, и другая большая группа явлений, которые могут быть объяснены только с позиций корпускулярной теории. Учёные вынуждены смириться с этим и терпеливо ждать, сохраняя надежду достигнуть более широкого видения, которое позволит согласовать обе теории.
Мы должны применять те же самые принципы к вопросам, в которых есть различие между наукой и религией. При рассмотрении этих областей мышления мы не будем верить ничему, что не представляется нам достигнутым в ходе строгих рассуждений, основанных на нашем собственном критическом исследовании или на мнении компетентных авторитетов».
Альфред Уайтхед, Наука и современный мир / Избранные работы по философии, М., «Прогресс», 1990 г., с. 243-245.
