Поиск новых приемов / эвристик
Сознательный поиск новых приёмов / эвристик
Единичный приёмСтратегия создания инноваций / изобретений за счёт использования отдельных приёмов / эвристик…
X
Методы / приёмы Сальвадора Дали
«Дали считал, что психический автоматизм раннего сюрреализма слишком пассивен, и предложил собственный метод - «параноико-критический».
В 1934 г. Андре Бретон в лекции «Что такое сюрреализм?» (метод был придуман за год до этого) говорил, что Дали принёс в искусство инструмент первейшей важности - «иррациональное незнание», тотальное описание видений.
Метод «паранойи» - объективизация безумия; он дал сюрреализму возможность вторгнуться в мир желаний, придав иррациональному форму вещественного... Дали агрессивно вторгается в традиционные человеческие представления, находя в подсознательном эротику и кошмары. Он смело нарушает ситуации нейтралитета смысла, волшебные фантасмагории являются развитием концепции Франсиско Гойи «Сон разума порождает чудовищ». Его мир сознательно перевернутый. В тексте «Моя борьба» (само название вызывает ряд ассоциаций) записано, когда Дали «против» и когда Дали «за».
Вот несколько примеров: против простоты - за сложность, против коллективизма - за индивидуализм, против политики - за метафизику, против музыки - за архитектуру, против механицизма - за мечту, против оппортунизма - за маккиавелиевский фанатизм, против солнца - за луну, против медицины - за магию, против человека - за себя, против Миккеланджело - за Рафаэля, против Рембрандта - за Вермеера, против философии - за религию, против женщин - за Гала и т.п. .
Произведения Дали - определённая концепция, и писались они довольно долго, реализуя особые представления художника. Характерно, что в 1938 г. он посетил Зигмунда Фрейда в Лондоне, взяв на вооружение, как и многие сюрреалисты, теорию бессознательного, проявляющегося через подавляемые культурой состояния, через сны, врожденные сексуальные фазы, обмолвки, воспоминания. Дали неоднократно говорил, что его картины - воспоминания, не локализованные в пространстве. Наконец, он был против определённой дешифровки своих произведений. Он писал: «Как Вы хотите понять мои картины, когда я сам, который их создал, их тоже не понимаю. Факт, что я в этот момент, когда пишу, не понимаю моих картин, не обозначает, что эти картины не имеют никакого смысла, напротив, их смысл настолько глубок, сложен, связан, непроизволен, что ускользает от простого логического анализа».
Мысль, впрочем, не новая. Символист Г. Моро в конце прошлого столетия подчёркивал: «Я верю в то, чего не вижу, а только чувствую. Мой мозг, мой разум кажется мне недолговечным и двойственным. Только мое внутреннее чувство важно для меня».
Дали, основывая свой метод и стремясь дать ему определённое художественное выражение, прибегал к отдельным приёмам, ставшим сутью его стиля. От поэтов, начиная с Артюра Рембо и графа де Лотреамона, он взял принцип столкновения отдалённых реальностей; искусство становилось соединением образов, сопоставить которые никому бы не пришло в голову.
Характерны приём накладывания образов и угадывание в одном образе других. Таким способом проявляется бунт вещей и явлений природы, неподвластных воле человека и старающихся занять собственное место в бытии, со своим таинственным предназначением, антиутилитарностью. О последнем моменте напоминают многие знаменитые образы картин Дали: расплавившиеся часы, телефон-аппарат со слуховой трубкой в виде лангуста, диван-губы, рояль, спадающий, как драпировка.
Реальность утрируется и превращается в сверхреальность. Мультираскрашенные образы (выражение самого художника) сталкиваются между собой; появляются и симультанные образы, где одно наслаивается на другое. Формы живут как бы по законам самозарождения, развития, борьбы, любви и смерти. В них всегда присутствует некая биологизированная интрига. Это своего рода визуальные самообразования, натуралистичные и иррациональные одновременно.
У Дали существует и приём «исчезающих» образов («Невидимый человек», (1929-1933), своеобразный вид «негативных форм», которые растворяются и исчезают в пространстве («Испания», 1938). Наконец, видно, что одна форма намекает на небытие другой, которая будто «просвечивает» через неё. Характерным примером может быть картина «Прозрачное лицо и блюдо с фруктами на берегу» (1938). О картине «Невольничий рынок и прозрачный бюст Вольтера» уже говорилось в связи с анализом техники живописи сюрреалистов. […]
Дали, восприняв опыт поэтов-сюрреалистов, давал часто своим картинам провоцирующие названия, не объясняющие их смысл, но, напротив, затемняющие. Вот несколько образцов: «Частичная галлюцинация: шесть портретов Ленина на фортепьяно» (1931), «Сон, вызванный полётом пчелы вокруг граната, за секунду до пробуждения» (1944), «Дождящее такси» (1938), «Предчувствие гражданской войны в Испании, мягкая конструкция с вареными бобами» (1936)...».
Турчин В.С., По лабиринтам авангарда, М., Изд-во МГУ, 1993 г., с. 205-206.
