Опаздывание, привычка опаздывать Мэрилин Монро
Психоаналитик Мэрилин Монро доктор Ральф Гринсон, приводит два свидетельства (1960 и 1962 года) почему актриса всегда опаздывала на киносъёмки:
«Санта-Моника, Франклин-стрит февраль 1960 года. Мэрилин продолжала опаздывать к психоаналитику.
- Почему у вас столько враждебности к людям, которые хотят вам помочь, работать с вами в добром согласии? Мы ведь союзники, а не противники!
- Просто так сложилось. С самого начала. На моём первом фильме, «Билет в Томагавк» (1950 г.), помощник режиссёра попытался мне угрожать: «Знаешь, тебе легко найти замену!» Я ответила: «Тебе тоже!» Дурак! Он не понимал, что опаздывать - значит убеждаться в том, что ты незаменим, что все остальные ждут тебя - тебя, и никого другого. А потом, вы знаете, когда я опаздываю, я не просто задерживаюсь, но готовлюсь. Я снова и снова переодеваюсь, поправляю макияж. Творю свой образ. И свои слова тоже. Я записываю то, что собираюсь сказать, и планирую темы для разговора.
Врач прервал её:
- Здесь вы не на съёмочной площадке и не на светской вечеринке. Вы знаете, что значит ваше опоздание? Оно значит: я не люблю вас, доктор Гринсон. Я не хочу вас видеть.
- Неправда, я люблю с вами встречаться, честное слово! - ответила Мэрилин детским голоском. - Я люблю с вами разговаривать, хоть мне и приходится отворачиваться, чтобы не чувствовать на себе ваш взгляд.
- Не ваши слова, а ваши поступки говорят: «Я вас не люблю».
Мэрилин замолчала. Она думала, что её опоздания означают только одно: вы ждёте меня. Вы меня любите. Вы ждёте только меня. Вы любите меня, доктор, вы же знаете, что тот, кто любит, всегда ожидает другого.
После этого она больше никогда не опаздывала. Часто обедала прямо в машине, чтобы приехать вовремя. Она даже стала приходить раньше времени, на полчаса, затем на час. В итоге она так и не научилась приходить вовремя. […]
«Беверли Хиллз, Роксбери-драйв 8 мая 1962 года. Мэрилин вновь стала опаздывать на все сеансы. Психоаналитик спросил её, не связано ли это с его предстоящим отъездом.
- Когда я одеваюсь, чтобы выйти из дому, я делаю это как можно медленнее. Мне приятно думать, что я опаздываю. Меня ждут, во мне нуждаются. Людям не терпится меня увидеть. Я вспоминаю те годы, когда я никому не была нужна, никто меня не видел, никто меня не ждал. Я была девочкой на побегушках, даже для собственной матери.
- Особенно для неё. На самом деле вы всегда ждали возвращения отца!
- Теперь я чувствую странное удовлетворение от того, что наказываю тех, кто меня ждёт. Но я сержусь не на них. Я сержусь на людей из моего прошлого. Это не Мэрилин Монро заставляет себя ждать, а Норма Джин. Вы знаете, я часто думала, что быть любимой - значит быть желанной. Теперь я думаю, что быть любимой - значит повергнуть другого в прах, иметь над ним полную власть. Кстати, теперь на моей шахматной доске два всадника. Два брата. Я думаю, что люблю одного из них. Другой хочет меня, как ребёнок хочет съесть пирожное, нарушив запрет. Ну, вот и всё на сегодня, как говорит доктор Гринсон».
Мишель Шнайдер, Последний сеанс Мэрилин. Записки личного психоаналитика, М., «Рипол классик», 2008 г., с. 47-48 и 240.
