Литературные функции по Ю.Н. Тынянову
«Функция каждого литературного элемента есть его соотносительность с другими и с конструктивным принципом целого […] Функция каждого произведения - его соотнесенность с другими (так же, как функция всей «литературы» - в ее соотнесенности с другими рядами культуры)» - такое определение дал Тынянов в предисловии к коллективному сборнику статей «Русская проза» (Л., 1926 г., с.9).
Из этой дефиниции следует, что ближайший терминологический синоним «функции» - «отношение» […].
В опоязовском контексте понятие функции имело особый смысл, существенно расходящийся с теми значениями, которые придавали и придают данному термину представители других научных школ.
«Функция» - один из самых распространённых общенаучных терминов. На его семантику существенно влияет то значение, которое он имеет в математике, - величина, меняющаяся по мере изменения другой величины. Опоязовская «функция» - нечто совершенно иное: в литературе непрерывно меняется сам характер соотнесённости частей и целого; функция подвижна и динамична.
В приведённом выше определении Тынянова понятие функции применено к нескольким уровням, и на каждом из этих уровней оно приобретает особые семантические оттенки […]
Функция литературного элемента по отношению к другим - это всегда подчинение материальных элементов конструктивным. Функция каждого произведения по отношению к другому произведению - это равноправное соотношение частей единого целого. Наконец, функция всей литературы, её «соотнесенность с другими рядами культуры» - это сложное взаимодействие разноприродных автономных сущностей.
Литературный ряд, развиваясь по своим имманентным законам, неизбежно пересекается с «соседними рядами», прежде всего социальным. Как «соседние ряды» могут также рассматриваться философия, религия, этика и мораль, наука, различные виды искусства помимо литературы. И такое пересечение - это всегда взаимодействие на равных, а не элементарная зависимость одного от другого. Эта важнейшая для Тынянова и его единомышленников предпосылка чрезвычайно трудна для усвоения, поскольку тоталитарная идеология предписывает литературе роль «колёсика и винтика» и именно в таком плане трактует «общественную функцию» искусства. С опоязовской «функцией» это, естественно, не имеет ничего общего.
Опоязовская концепция литературной функции вырабатывалась в ситуации плодотворного контакта между литературоведением и языкознанием 20-х годов. Поэтому, читая Тынянова, необходимо ориентироваться на трактовку «поэтической функции языка» в трудах представителей Пражской лингвистической школы, в особенности Р. Якобсона и Я. Мукаржовского (см.: Пражский лингвистический кружок / Сб. статей. М., 1967; Вахек Й., Лингвистический словарь Пражской школы. М., 1964). Надо также иметь в виду разработанную в 20-е годы В.Я. Проппом концепцию функции персонажей (Пропп В.Я. Морфология сказки. М., 1969). При этом, конечно, приходится учитывать, что фольклорная сюжетная «функция» отличается от сходных литературных явлений большей структурной жёсткостью.
В дальнейшем, однако, значение термина «функция» в советском литературоведении подверглось значительному размыванию. Возникло, в частности, такое сомнительное терминологическое новообразование, как «историко-функциональное изучение литературы», за которым стоит эклектический гибрид истории литературы и истории её восприятия, совокупности её интерпретаций.
Учитывая всю эту терминологическую разноголосицу, едва ли стоит перенимать у Тынянова само слово «функция» (поскольку опоязовское его значение современной филологией безвозвратно утрачено и подменено множеством других). Важно перенять тыняновское понятие функции как инструмент анализа и познания, быть может, даже обозначив его при этом другими терминами».
Новиков В., Комментарий к Сборнику: Тынянов Ю.Н., Литературная эволюция: избранные труды, М., «Аграф», 2002 г., с. 484-485.
Функции журналистики и public relations (PR) по И.Л. Викентьеву
