Федерико Феллини рос болезненным ребёнком.
«Думаете ли вы, что Ваше детство обусловило формирование вашей личности в качестве поэта и кинематографиста?
Феллини. Поскольку эта передача приняла характер психоаналитического сеанса, поглядим, удастся ли мне на этот раз сказать правду. Первые образы, которые приходят мне на память... Когда я думаю о своем детстве, я вижу маленького мальчика, который сегодня кажется мне весьма неприятным. Он шут, лгун, притворщик, позёр. Я рос чрезвычайно худым и бледным. Это вызывало у окружающих элемент сочувствия, внушало лёгкое беспокойство. У меня были большие глаза, длинные чёрные волосы, и, чтобы подчеркнуть этот немного мрачный вид, я одевался во всё чёрное».
Фрагменты из интервью Федерико Феллини бельгийскому телевидению, в Сб.: Федерико Феллини, Статьи, интервью, рецензии, воспоминания / Сост. Г. Богемский, М., «Искусство», 1968 г., с. 111-112.
И ещё:
«Когда ты начал рассказывать сам себе истории? Всегда ли существовала в твоей творческой фантазии связь между повествовательной выдумкой и фигуративным изображением, то есть между рассказом и образом?
- Ребёнком я сам мастерил себе марионеток. Сначала я рисовал их на картоне, потом вырезал, затем приделывал им головы из глины или пропитанной клеем ваты. Один из друзей нашей семьи - скульптор, зайдя на склад к моему отцу, увидел, как я играю, и научил меня употреблять жидкий гипс и пластилин. Я сам изготовлял краски, дробя и растирая кирпич. Потом я начал ходить к ремесленникам, обрабатывавшим кожу, к столярам, которые дарили мне мягкое дерево. Наверное, с тех пор фантазия для меня всегда связана с ремесленной работой.
Меня никогда не занимали другие игры, кроме марионеток, красок и конструирования рисованных трехмерных раскладок, которые я вырезал и склеивал. Ничто другое меня не интересовало: ни разу в жизни я не поддал ногой мяча. Я любил также проводить целые часы, запершись в уборной, пудрил себе лицо и гримировался самым невероятным образом: приклеивал усы из соломы, мазал голову яичным белком, прилизывал волосы, как у взрослого, рисовал себе жжёной пробкой бакенбарды.
Если во всём этом усматривать признаки призвания... Что ж, быть может. Я всегда очень сильно ощущал зов зрелищ. Не буду тебе повторять истории о моём бегстве из дому в цирк, о чём ходит столько рассказов. Впоследствии, в старших классах, я начал выпускать нечто вроде длинного комикса, с массой иллюстраций, карикатур, рисунков, рассказов. Если ты имел в виду это, спрашивая о связи между повествовательной выдумкой и фигуративным изображением, то да, такая связь, мне кажется, действительно всегда существовала, по крайней мере, в тенденции.
До того, как заняться кино, ты когда-нибудь думал начать рисовать или писать?
- До старших классов я никогда не ставил перед собой этого вопроса - мне не удавалось представить себя в будущем. Я думал о своей профессии, как о чём-то неизбежном - как воскресная месса. Я никогда себе не говорил: «Когда я вырасту, то буду тем-то или тем-то». Мне казалось, что я никогда не стану взрослым. В сущности, я не ошибся.
Быть может, единственная профессия, на которую я согласился бы, было ремесло актёра. Впоследствии мне пришлось писать уйму всяких вещей: в течение нескольких лет я вёл на радио рубрику, посвящённую больным, которую передавали каждый вечер, сочинял вступления к песенкам, репризы, скетчи. Я писал также статьи для газет, в которых публиковались мои рисунки, но я никогда всерьёз не считал себя художнином-графиком.
Мне часто приходилось видеть, как ты рисуешь акварели во время подготовительной работы над своими фильмами, даже если фильмы чёрно-белые. Это твой метод, восходящий ещё к первым фильмам, или ты начал применять его недавно?
- Я всегда делал это, начиная со своего первого фильма. С тех пор, когда я сочинял репертуар для эстрадных трупп, выступавших в кинотеатрах перед началом фильма, у меня осталась привычка делать эскизы костюмов. Идеи, которые приходят мне в голову, сразу же приобретают конкретную форму в виде эскизов и набросков; иногда даже идеи родятся именно в то время, как я рисую. Образ Джельсомины, например, возник из рисунка.
Впоследствии эта привычка превратилась в необходимость. Незачем долго разговаривать с сотрудниками, я предпочитаю объяснить им, чего хочу, показывая то, что я нацарапал. Акварели - это тоже способ сосредоточиться на проблемах фильма на определённом этапе его подготовки».
Туллио Кезич, Длинное интервью, в Сб.: Федерико Феллини, Статьи, интервью, рецензии, воспоминания / Сост. Г. Богемский, М., «Искусство», 1968 г., с. 239-241.
В 1938 году Федерико Феллини приехал в Рим...
