Взаимоотношения: потребители – художники по оценке Вернера Зомбарта
Да, если бы художнику удалось привлечь на свою сторону публику, т.е. потребителей, покупателей, платёжеспособный спрос, тогда дело его было бы выигранным; тогда и предприниматель оказался бы на его стороне; тогда и он хотел бы того, чего хочет художник, так как предприниматель, в свою очередь, никогда и ничего не хочет иного, чем то, чего хочет публика. Если он продаёт свой товар - разумеем: поставляет то, что встречает спрос, - то для него в его делах все обстоит благополучно.
Главнейшей заботой художника должно быть, следовательно, завоевание симпатий потребителей. Но это означает для него новую борьбу, так как высоко перед ним громоздятся препятствия. Потребители - публика, не только по названию, но и по существу, - обещают ему мало доброго. В тысяче случаев приходится поэтому набрасывать планы не для коммерции советника Кона или барона Цитцевица или для церкви Мохберне, но для господина tout le monde, для господина «каждого». Художник, составляющий модель буфета, не знает, очутится ли он в бельэтаже шикарной столичной виллы или в старом замке в Западной Пруссии. Художник не знает своих покупателей. Они не составляют тесного, замкнутого круга постоянных заказчиков - наоборот, они постоянно меняются в своём составе и своих потребностях. […]
Кто же составляет в наши дни «публику» на рынке искусства и художественных изделий? Я думаю, видное и неизменно возрастающее влияние принадлежит здесь крупным общественным союзам: государствам, городам, провинциям и проч., а также и учреждениям. Все они подвержены демократизации (и одновременно бюрократизации). Где прежде господствовала одна воля, господствует теперь большинство избранных представителей, и когда заходит речь о приобретениях, украшениях и т.п., дело передаётся на обсуждение подлежащей комиссии.
Это худшее зло для художника, так как в ней большинство составляют, конечно, невежды. Стоит вспомнить только о строительной комиссии рейхстага и прениях рейхстага об «искусстве» и вопросах архитектуры. Счастлив тот художник, который в этом царстве надутых посредственностей встретит сочувствие разумного, ловкого и энергичного человека, сумеющего провести свою волю наперекор большинству. Иначе ему предстоят тяжелая борьба и крупные поражения.
А теперь о «частных» покупателях.
Они распадаются на две категории: людей со вкусом и людей без вкуса. Первые являются естественными союзниками художника. Но поддержка с их стороны в большинстве случаев мало ему помогает. По крайней мере, теперь и в ближайшем будущем, ибо, во-первых, людей со вкусом в наше хаотическое, возбуждённое время немного. И эти немногие (что хуже всего) обыкновенно не имеют денег. Но тогда они не могут помочь художнику. […]
Остаётся необозримое множество людей без вкуса, с которыми художнику (так как он же и предприниматель) приходится считаться. Из этих лишь некоторые имеют деньги, некоторые - даже очень много денег. И часто: чем менее у них вкуса, личной культурности вообще, тем больше денег. Это разбогатевшие выскочки и их ближние. Лица, недавно вынырнувшие из тёмных уголков Галиции или Аккерштрассе в блеск знатных кварталов наших столиц, - излюбленные клиенты всех торговых предприятии, торгующих дорогим товаром, - злейшие враги художников, ибо они требуют навязчивой роскоши, толстой позолоты и самых экстравагантных новинок - словом, всего, что угодно, только не того, на чем остановится здравый вкус и тонкое художественное чутьё. Здесь, следовательно, художник должен взять на себя роль воспитателя. Нужно ещё воспитать богатые слои европейского общества, чтобы догнать в этом отношении английских богачей: в их салонах уютно, несмотря на роскошное убранство, потому что ни одна вещь не кажется выставленной напоказ (с невидном аншлагом: смотрите, как богато! как пышно!, потому что все предметы взаимно дополняют друг друга для общей гармонии и удобства.
Наконец, люди без вкуса и без денег - 99% всех стран. С ними далеко не уедешь. Их нужно прежде всего отучить от некоторых скверных привычек, усвоенных ими в зловредной атмосфере капитализма: страсти окружать себя дешёвыми безделушками, придавать себе видимость довольства посредством подделок и суррогатов. Их следует снова приучить к простоте, скромности и естественности. Правда, задача нелёгкая, так как крупнейшие враги нашего времени - капитализм и современная техника - становятся на пути этого перевоспитания, потому что тальмимания для них выгодна. Предприниматель скорее всего заткнёт за пояс своего конкурента, если он на вид прочное, на вид дорогое, на вид блестящее станет дешёво предлагать на рынке.
Ведь наше время ни от чего так не страдает, как от этого постоянного сбавления цен и его верного спутника - ухудшения продуктов, являющихся жизненным нервом наших мошеннических предприятий. И ничто так не препятствует возрождению здравого, облагороженного художественного вкуса, как эта погоня за дешёвыми ценами. Одно из нелепейших утверждений - не знаю, кем придуманное, - будто «дешевизна» есть «несомненная» народнохозяйственная и культурная ценность. Скорее, наоборот, так как с народнохозяйственной точки зрения дешевизна означает расточительство, с социально-политической - эксплуатацию рабочих сил, с художественной - вырождение, с культурной - опошление масс. Но эта болезнь не могла бы достигнуть таких размеров, если бы тому не содействовала современная техника».
Вернер Зомбарт, Художественная промышленность и культура / Буржуа, М., «Наука», , 1994 г., с. 362-367.
