«Райкин стал мечтой «имитатора» - недосягаемой, настойчивой. Но и зудил вопрос: почему «будущий», если они смеются и я уже - как он? К счастью, пробивалась и другая мысль: может, потому, что «как он», а не сам? А как стать самому?..
...В Москву на гастроли приехал А. И. Райкин с театром. Афиши. Сообщения в газетах, по радио и телевидению. Гене необходимо увидеть его живым. Во что бы то ни стало. В Доме народного творчества состоялась встреча Райкина со Студией МГУ. Вход свободный. Гена туда протиснулся. Но видеть издали недостаточно, нужен личный контакт.
Аркадий Исаакович на улице протирает стекла автомобиля. У машины вертится мальчик. Что-то спрашивает. Ухватившись за ответ, высказывает артисту свое восхищение. Кого-то из артистов удачно передразнивает. Райкин смеётся. Знакомство завязывается. Ура! Гена выпрашивает право позвонить в гостиницу. Ему даже обещают как-нибудь провести посмотреть спектакль. Удача! Это Гена ли бежит домой? Его ноги? Сами ли ноги его несут? Или к ним привинтили пропеллеры? Эпизод в учительской вернул в действительность. Гена много нелестного выслушал по поводу полученной двойки. От торговался: за его ответ можно было бы поставить и три. Гену стыдили. Он горел обидой: все на одного? Хорошо.
- Позвольте позвонить по телефону?
От неожиданности разрешили ученику говорить из учительской. - Это номер Райкина?.. Аркадий Исаакович дома?.. Это говорит Гена Хазанов... Здравствуйте... Нет дома?.. Ах, как жаль!.. Когда разрешите позвонить?.. Благодарю вас... Передайте, пожалуйста, Аркадию Исааковичу горячий привет.
Трубка медленно ложится на рычаг. Торжествующий взгляд на учителей. «Вы мне двойку поставили? Накинулись скопом? А ну-ка суньтесь, будет с вами разговаривать Райкин». Это Гена произнёс мысленно, действовал же он предусмотрительнее: сухо поблагодарил, отвесил поклон и взрослой походкой покинул учительскую.
Один звонок, другой, третий и, наконец, Руфь Марковна, жена Райкина, назначает день, когда Гене разрешается подождать их с мужем у подъезда Театра эстрады (ныне снесённое здание на площади Маяковского). Мальчика провели в оркестр. Но оркестр глубок, а Гена за свои четырнадцать с лишним лет вырос не более чем на одиннадцать. Когда Райкин появился на сцене, Гена заёрзал на стуле, вытянул шею, наконец вскочил и упёрся носом в сцену - подбородком не дотягивался. Он смотрел на артиста, позабыв обо всём на свете, пока его не ударили чем-то музыкальным и заставили сесть - мешал.
В антракте требовательный безбилетник побежал за кулисы жаловаться, что ему плохо видно. Сжалились, разрешили поставить стул у кулисы. Пока ставили стул, неугомонный мальчишка уже оказался на сцене и перетрогал весь реквизит. Мужчина в спецовке, ухватив за воротник нарушителя, отбросил его за кулисы. Сидеть у портала очень интересно, но Райкин выходил и на просцениум. Гена оттягивал интермедийный занавес, пока не оказался на виду у публики, вызвав смешок в зале. Его ударили по рукам. Не то чтобы больно, но обидно! Он готов был укусить «надсмотрщика» в спецовке, который отделяет его от любимого артиста дурацкой пыльной тряпкой! Обидчика Гена не укусил, но как только тот отвлёкся, начал снова потихоньку оттягивать интермедийный занавес.
... Время шло. После восьмого класса Хазанов поступил на завод. Учиться продолжал в вечерней школе. Снова в Москве гастролирует Райкин. Теперь в Театре эстрады на Берсеневской набережной. На этот раз Гена смотрел спектакль из зрительного зала законным образом, на законном месте, правда, приобретя его не совсем законно. Он позвонил в кассу и голосом Николая Озерова потребовал оставить ему билет. Удивительно, что «право» в голосе воздействовало - билет оставили. Самозванец смотрел спектакль из первых рядов.
Гена не смотрел, он пил Райкина, буквально наполнялся им. В антракте он сновал среди публики, подслушивал разговоры, осмеливался вмешиваться в чужие обсуждения, совался со своим мнением и выспрашивал, выспрашивал... Он должен дознаться, в чем сила Райкина! Жадный поклонник урвал у Райкина столько, что хватило на несколько лет выступлений уже не мальчику, а отроку. Не тому, что рождает наше представление, когда мы слышим это редкое теперь слово, не нестеровскому: льняные волосы, лучистый взгляд, в лице кротость и вселюбие - голубь чистый. Наш знакомец иного рода «птица» - отрок со знаком «минус», отрок в негативе. […]
... до познания многих простых истин артисту приходилось добираться самому, уже будучи профессионалом. Он не раз упирался в стену лбом, в то время как дверь со времен ГУЦЭИ напрасно оставалась для него открытой. Это усложняло решение проблем, терзавших Геннадия Викторовича в середине 70-х годов при замысле спектакля. Во всей своей суровой простоте встал также вопрос об опасности подражательства, которому он в своё время отдал немалую дань. Что не замыслит - возникает образ Райкина, но уже не в виде путеводной звезды, как в юности, а скорее, «как призрак беспощадный». Позднее, в статье Э. Рязанова «Не мелочи жизни» («Лит. газ.», 1982, 3 марта), говорилось, что «галерея созданных Райкиным уморительных характеров и типов нашего времени перекрыла для Хазанова, казалось бы, все пути». Аркадий Исаакович мало того что был одарён, энергичен, изобретателен, умён, музыкален, чуток к запросам сегодняшнего дня, он мастер слова, пантомимы, он был в избранном им жанре - всё. Хазанов мечтал о спектакле, в котором мог бы стать центральной фигурой. В Ленинграде такие спектакли уже шли в театре, возглавляемом Аркадием Исааковичем. От ранее существовавших театральных организмов этого типа - «Летучей мыши», «Кривого зеркала», «Кривого Джимми» и других - райкинский театр отличался именно тем, что в центре его всегда был Райкин, окружённый вспомогательными силами, а упомянутые театры имели группы сильных актёров и актрис комического дарования, каждый из которых в разных программах лидировал в зависимости от репертуара.
К спектаклю конструкции - партнёры лишь антураж - путь Хазанову был закрыт: это райкинское. Маски, изобретательно модифицированные, щедро выведены на эстраду опять-таки Райкиным. Характерный грим, парики - использованы. Всё было.
Что же осталось тому, кто делает первые шаги в том же направлении? Повышать требования к себе в искусстве сатирического показа всего устаревшего, вредного, мешающего общественному развитию. Райкина называют тысячеликим. Но тысячей счёт не ограничивается. Ищи идущий сзади. Карабкайся вверх! Равняйся на Райкина. Но не тронь Райкина. Обойди, не ступай на протоптанную им стезю, даже случаем не используй его приёмы, хоть оно и увлекательно, не впадай в его манеру, хоть оно и заманчиво, а то и прилипчиво. Удержись! Зритель отвернется с презрительной миной: чужое слизал.
В 80-е годы Хазанов делится с интервьюерами мыслью о том, что все современные артисты эстрады разговорного жанра в той или иной степени «вышли из Райкина». Для многих, бесспорно, этот мастер - эталон. Немало тех, кто пародировал его, в том числе и Хазанов, но он, пародируя, изучал технику приёмов пародируемого.
В начале 30-х годов Райкин, в свою очередь, пародировал Чаплина, возможно, также с целью проникнуть в тайны творческой лаборатории великого актёра. В тот же период с пародиями на Чаплина выступали, и удачно, другие наши артисты, в частности, артист Театра сатиры П. Березов. Но завоевал эстраду Райкин. Если допустить, что он «вышел из Чаплина», то, не поддавшись его власти, он ушёл от него в поисках себя. Позднее Аркадий Исаакович модернизовал многовековые маски остроумно и крайне своеобразно. В своих находках артист остался неподражаем, несмотря на хоровод подражателей.
Не бывает положения, когда актёр формируется вне всякого влияния. На каком-то этапе он освобождается от поводыря, пробиваясь сам к своей тропе. Если артист представляет из себя величину самостоятельную (большую, меньшую или бесконечно малую - это иной вопрос), то он не схож ни с кем. В противном случае, собственно, и говорить не о чем, достаточно лишь упомянуть, кому он подражает. Не столько, стало быть, важна, хотя и заслуживает внимания, преемственность (как определение вкуса последователей, их направленности в жанре, в какой-то степени - характера их актёрских данных и т. д.), сколько то, что последовавшие за кем-либо сумели сделать сами, что из них в конечном счёте вышло».
Слонова Н.И., Геннадий Хазанов, М., «Искусство», 1988 г., с. 33 и 36, 87-88.
