Новые приемы и проблемы балета по М.М. Плисецкой
«Что произошло с моим искусством балета за последние тринадцать лет, дарованных мне небом после первой книги? Изменился ли танец? Техника танцоров? Восприятие публики? Репертуар? Манера? Взаимоотношения с музыкой?
Первое, что скажу. Техника танца стремительной рванула вперед. Этому здорово помогли спорт и линолеум.
Линолеум, которым покрывают теперь сцены театров. Повсеместно. На таком покрытии стало возможным исполнять любые мыслимые и немыслимые вращения, растяжки, пируэты, прыжки. Сцена перестала быть скользкой. Она перестала быть твоим врагом. Она стала другом. Конечно, я преувеличиваю. Врагом сцена никогда не была. Но всегда её надо было задабривать. Поливать, канифолить. Напрягать взгляд, внимание, чтобы избежать предательской трещины или горбинки. Доски абсолютно ровными быть не могли. Да ещё, глядишь, накануне прибивали к ним оперный царский трон или плакучую иву. Мы боялись вращения на полу. Того гляди зад занозишь. А теперь хореографы вовсю пользуют и этот приём. Ранения не будет. Канифоль подстраховывала, но одновременно и тормозила твоё вращение. А теперь бери форс и крути хоть сто пируэтов. Если сможешь. Сцепление балетной туфли с линолеумом ныне оптимально комфортно.
Но дело не только в новом покрытии. Спорт, конечно, спорт оказал неимоверное влияние на балет. Многие, помимо привычного балетного класса, стали разминаться на полу. Кое-кто вообще заменил класс длительным экзерсисом без балетной палки. В танец включились новые группы мышц, которые раньше почти не участвовали. В результате в теле, по существу, не осталось нетренированных мышц, связок и суставов. Для современных хореографов раздвинулись границы возможностей человеческого тела.
Меня корили и корили не раз, что вынимала «девлопе» выше положенного, прыгала в столь широкой «растяжке», что видела в прыжке свою «заднюю ногу». Мне говорили - это цирк. Но сегодня такой цирк стал обыденным явлением. Вертикальные шпагаты зашкалили за 200-250 градусов. Мне это по душе. Лёгкость женских балетных ног мне нравится. […]
Хорошо, что нога упёрлась в небо. Это красиво. Но красиво тогда, когда опорная нога точно перпендикулярна полу. Когда она бездвижна, как телеграфный столб. Но когда её магнитом тянет к ноге «небесной» - красота ломается. И вертикальный шпагат превращается в самоцель. В чисто спортивное представление.
Когда смотрю последние годы балетные спектакли - в России или вдали от неё, - меня стало часто навещать чувство неудовлетворенности. Танцуют замечательно. Тела гнутся, как лозы из ивняка. Хоть корзины из них плети. Но всё чаще тревожит мысль - понимает ли артист, зачем он на сцене? Он или она - безразлично. Только лишь для того, чтобы поразить зрителя техническими трюками, запредельным шагом, числом туров? Вот и уходишь из зала, забывая только что увиденное. Навсегда. Хотя вместе с публикой минутой ранее искренне рукоплескала демонстрации технического совершенства.
Но техникой сердца не растронешь. Не возьмёшь за живое. Потому и множатся по миру, словно оправдывая эмоциональную пустоту и голый техницизм, современные постановщики симфоний номер пять, шесть, семь, восемь, да сонат номер девять, десять, одиннадцать, двенадцать.
Движения, движения, сплошной черёд абстрактных движений. Всегда сложных, трудновыполнимых, но совершенно не затрагивающих твою душу. Это ли балет? Мне такого балета мало.
Балет сильно засушился. А ещё он здорово подрос. Это уже получше будет. Раньше высоких неохотно принимали в труппу, да и в школу. Партнёра найти трудно. А теперь на кого ни глянь - все высоченные. Почти модели.
Сама я слыла высокой, хотя рост мой был 165 см. Сейчас он, увы, слегка уменьшился. Но всегда слышала - на сцене вы такая высокая!.. Отношу сие к пропорциям своего тела, длине рук и ног. Да и к тому, что всегда пользовала всё пространство сцены. Как принято ныне у фигуристов, обкатывающих весь объём ледового стадиона. У них это считается признаком высокого класса. А у нас говорят - танцевать широко, то есть размах, амплитуда танца.
Музыкальностью танцоров награждает Бог. Или не награждает. Когда вижу танец между музыки - мучаюсь. Дирижеры льстиво тщатся угодить звезде. Темп шатается, словно пьяный. Немножко вперёд. Надо попасть под ногу. Оттянуть конец. Как вам сегодня дирижировать - «слишком быстро» или «слишком медленно»?..
Бедные Чайковский и Прокофьев. Что с вами только не делают.
Сотни раз говорила я всякому - нужно танцевать музыку, а не под музыку. Музыка сама по себе - балерина сама по себе. Музыка ей не мешает. Столько раз говорила, что набила себе самой оскомину. Но эту простую истину исповедую и сегодня...».
Плисецкая М.М., Тринадцать лет спустя: сердитые заметки в тринадцати главах, М., «Аст», 2008 г., с. 151-153.
